Но всё закончилось в один миг. Отошёл Круглов-старший тихо: просто присел у стены, которую оклеивал обоями, положил рядом щётку и закрыл глаза. Говорят, Господь так прибирает к себе хороших людей — без мук и страданий.
Лена училась тогда на третьем курсе, а восемнадцатилетний Ваня, не попав в армию из-за астмы, начинал карьеру в игорном бизнесе: окончил школу крупье и в белой сорочке с бабочкой вертел «колесо фортуны» или ловко метал карты в «блэк-джек». Казино крупное, деньги на карман падали неплохие, учитывая «чай». Отец этого дела не одобрял, незадолго до смерти у него с сыном было несколько крупных ссор. Сергей Антонович хотел видеть Ваню таким же мастеровым человеком, как и он сам. Но у Вани душа к ремеслу не лежала.
— Папаня, ты на пальцы мои погляди, — говорил он отцу и вытягивал вперёд тонкие длинные персты. — Мамино наследство. В таких руках тяжелее карт ничего держать не рекомендуется. — И Ваня радостно смеялся.
Пальцы его и впрямь более подходили музыканту, шулеру или карманнику, нежели каменщику или столяру. Но к музыке у Джонни способностей не наблюдалось, а ремеслом «щипача» он заниматься опасался, памятуя афоризм Остапа Бендера о том, что на свете существует множество сравнительно честных способов отъёма денег у населения.
У Алёнушки к тому времени закрутилась любовь с подающим надежды спортсменом — гимнастом Владиславом Опенченко. Быстро сыграли свадьбу, хотя родители Владика к выбору сына отнеслись холодно: красивая, конечно, но ведь с лица воду не пить, а девица не их круга, плебс. Алёнушка чувствовала себя не в своей тарелке, но мирилась. Скоро Владик станет самостоятельным, к нему даже присматриваются на Западе; лишь бы только выпорхнул из-под родительского крыла, а там… Увы, «а там» ничего хорошего не ждало. Одной тяжёлой травмы оказалось достаточно, чтобы мечты Алёнушки развеялись в пыль. Дальше — история пошлая до отвращения: запои, мужские истерики, стенания о потерянном будущем… Исполнять одновременно роль няни и декабристки Лена не желала. Она просто хлопнула дверью.
Пришлось бросить учёбу и вернуться к матери, где вовсю «зажигал» молодцеватый брат. Он тем временем уже стал пит-боссом и оказался у руководства на особом счету — ловкий, шустрый, сообразительный, понимающий всё с полуслова. Джонни без проблем обеспечивал мать и сестрицу, однако с каждым днём ему хотелось всё больше. Он видел себя не по эту, а по ту сторону стола, швыряющим без счёта фишки и огребающим из кассы пачки зелёных купюр. Эти видения пылали у него в мозгу, не давая покоя. Но работникам казино игра была категорически запрещена в любых заведениях города. И Джонни это раздражало.