Подскакивая, как курица, и визжа на всю округу, Казарин бросился было к своему экипажу, – но Никита настиг его. Сбежавшиеся дворовые, заполошно прыгая и приседая вокруг, наперебой причитали:
– Ваша милость! Никита Владимирыч, отец родной! Да оставьте же, что за бес вас взял… Убьёте же! Под суд пойдёте! Барин, ради бога, грех… Авдотья Васильевна, кормилица, сюда, сюда!!!
– И-и-и-и-эх, хол-лера!!! – зычно прогремело над двором – и Закатова окатило с головы до ног ледяной водой. Грохот брошенной наземь бадьи смешался с Дунькиным воплем:
– Кому сказано, уймитесь! Маняшу напугаете! А вы что встали, олухи?!
Мужики наконец-то пришли в себя – и общими силами оторвали своего барина от окровавленного гостя. Казарин, всхлипывая и подволакивая ногу, вскарабкался в дрожки, и экипаж, сорвав по дороге створку ветхих ворот, выкатился со двора.
– Я на вас в суд подам!.. – послышался плачущий голос.
– Сколько угодно, мер-рзавец! – рычал вслед Никита, бешено вырываясь из рук своих конюхов. – Если желаете требовать сатисфакции, то я к вашим услугам хоть сейчас!
– Вот я вам покажу сасифацию! – рявкнула Дунька, – и Закатов разом пришёл в себя. Шумно выдохнул, выпрямился. Стряхнул с себя Авдеича и Кузьму. Провёл ладонью по мокрому лицу. С недоумением посмотрел на огромную лужу у себя под ногами.
– Чёрт… Дунька… Ты с ума сошла?..
– Это я-то с ума сошла?! – зловещим шёпотом переспросила экономка. Подняла пустую бадью, подобрала вымоченный до колен подол и, печатая шаг, удалилась в дом. Никита, перешагнув лужу, побрёл следом. Авдеич и Кузьма испуганно переглянулись, вздохнули – и отправились чинить оторванную створку ворот.
Дома, за плотно закрытыми дверями, Дунька устроила своему барину разнос:
– Хороши, господин мировой посредник, нечего сказать! Во всей красе себя явили! Сущий мужик пьяный в кабаке! Вся дворня любовалась! Ваше ещё счастье, что Маняшу в сад Парашка утащила! А ну как услыхала бы барышня, выбежала на двор, увидала, какое папенька нелепие творит? И не стыдно вам дитятю до смерти пугать?!
– Дунька, но она же ничего не видела… – робко напомнил Закатов, который стоял в прилипшей к телу рубахе и вытирал голову полотенцем. Последний раз он дрался кулаками ещё в кадетском корпусе и сейчас чувствовал себя очень глупо. – И что, по-твоему, нужно было делать? Ты даже не представляешь, какой сукин сын…
– Слышала, слышала, – отмахнулась Дунька. – И что с того? Таких-то учить – что мёртвого лечить! И к себе никакого уваженья не иметь! Вот как в самом деле он на вас в губернию пожалится – что делать будете?