— Цыц. С этим покончено.
Лацкович-младший, однако, продолжал гнуть свое, так, мол, и разэтак этого попенка, эту «девственницу». Он был довольно смелый парень, но, хотя мы в самом деле любили его старшего брата, сейчас он все же рисковал схлопотать пару хороших. Я медлил. Медве тоже продолжал стоять и смотреть на Йожику, но тут подбежал Матей.
— Как ты разговариваешь с Медве?
Я смотрел во все глаза. Матей налетел на Лацковича-младшего со всем своим былым озлоблением. Он грудью напирал на Йожику. «Как он сказал, так и будет! А ты помалкивай, пока цел!»
Калудерски снова подвалил к нам. Медве повернулся на каблуке и отошел, я тоже потихоньку двинулся к своей кровати. Йожи Лацкович, удивляясь и растеряв всю свою уверенность, продолжал спор уже без нас.
По правде сказать, Середи и Медве защищали вовсе не Тибора Тота, и Йожи Лацкович прекрасно это понимал, просто им уже осточертели бесконечные драки. С другой стороны, как ни странно, в эту нашу пору аристократизма и сверхутонченности я сам раздавал как никогда много пощечин. Однажды в бассейне и Каппетер схлопотал пощечину от Медве. Избежать этого было просто невозможно.
Дело в том, что над первокурсниками начальствовал молодой, неприятный унтер-офицер по имени Хазманди. Мы его терпеть не могли. Он приводил свою роту в бассейн и с глумливым безмолвием, чуть ли не с наслаждением наблюдал, как суетится и мечется Балабан, как он — вот уж впрямь немыслимое дело — не может выгнать нас из воды. Вот мы и решили однажды испортить удовольствие этому противному смазливому красавчику. Мы оделись вовремя и стали ждать. Когда за забором послышался топот роты и грянуло: «Рота, стой!» — мы подняли шум и гвалт, как если бы в самом деле еще не вышли из воды. А Жолдош заорал на краю бассейна так, чтобы слышали и снаружи:
— Слушай мою команду! Одеться и построиться! За полминуты! По приказу господина унтер-офицера Балабана!
Балабан только смотрел во все глаза. Мы разом стихли. Унтер Хазманди вошел, но лишь только увидел нас одетыми и в строю, выпучил глаза, отшатнулся, и высокомерная улыбка так и застыла на его лице. «Уделался, дружок», — сказал Цолалто. Словом, мы ему здорово утерли нос. Идея принадлежала Жолдошу.
Однако для успеха операции требовалось, чтобы вовремя оделись все без исключения. Большая часть роты нас поняла, и только восемь-девять человек пришлось просить выйти из воды персонально. Особенно упрямились Серафини и Каппетер. «Ишь, раскомандовались!» Пришлось вытаскивать их силой, а это было небезболезненно. Каппетер со злости обозвал Медве благородным подхалимом, за что тут же получил пощечину. Хотя в чем-то он был прав, мы, восемь спортсменов, с легкостью вылезли из воды, потому что потом, в половине четвертого, все равно возвращались в бассейн.