— Может, пройдемся пешком до церковного парка? — спросил он вдруг. — Хорошая ночь, подышать хочется.
Лиза пожала плечами.
— Давай...
Новомодные туфли на неудобных каблуках нещадно жали в тех местах, где уже раздулись влажные пузыри мозолей, но она была готова потерпеть еще немного.
Они неспешно зашагали вдоль подсвеченных витрин, смешавшись с медленным, разреженным потоком гуляющих.
— О чем ты хотел со мной поговорить?..
Рэм хмыкнул, держа руки глубоко в карманах и глядя себе под ноги.
— Я уже передумал.
— Хочешь, чтобы я теперь полночи не спала, гадая?
— Что ж, пусть будет хоть какая-то расплата за этот уцененный бордель, в который ты меня затащила, — хмуро отозвался Рэм.
Лиза удивленно вскинула брови.
— А мне показалось...
Ее фразу перебила немолодая дама в черном брючном костюме, отделившаяся от вялотекущего встречного потока людей.
— Извините пожалуйста, вы, случайно, не Роман Коршунов? — спросила она, со смущенной улыбкой вглядываясь Рэму в лицо.
Хмурое выражение мгновенно слетело с его лица. Он остановился и ободряюще улыбнулся.
— Да, я Роман Коршунов, и совершенно не случайно!
— Ах боже мой, я так рада! — расцвела счастливой улыбкой женщина. — Вы — просто чудо! Я видела все ваши фильмы... Можно, я вас обниму? Вы уж простите за наглость...
— Не прощу, если не обнимете! — подмигнул ей Рэм, раскрывая объятия.
Она ахнула, прижалась на мгновение к его груди и, промакивая кончиком пальца навернувшиеся слезы в уголках глаз, пробормотала:
— Спасибо! Дай вам бог всего-всего, и главное — везения по жизни!
— И вам всего доброго. Спасибо, что смотрите.
Женщина прошла мимо, и Рэм, снова сунув руки в карманы, спросил:
— Так что ты там начала говорить?
Лиза, с интересом наблюдавшая всю картину, поплелась за ним следом, стараясь не думать о туфлях.
— Что ты выглядел абсолютно довольным в этом, как ты выразился, борделе.
Он фыркнул.
— А как я должен был выглядеть? Они пришли, чтобы пообщаться со мной, и я на это общение заранее согласился. Между прочим, с твоей подачи.
Лиза усмехнулась.
— Ну конечно! И ты отвешивал комплименты их вываливающимся из платьев огромным дыням исключительно по моей вине! — выпалила она со всей собравшейся за вечер обидой в голосе.
Он прыснул, с какой-то новой, незнакомой Лизе улыбкой взглянул на нее.
— Вообще-то прозвучало так, будто ты смертельно завидуешь их огромным дыням!
Лиза гневно тряхнула челкой:
— Да вовсе не дыням их я завидую!.. Я...
Она поняла, что спалилась на все сто. И что хуже всего, ее уши, щеки и шея предательски запылали, подтверждая, что оговорка была не случайной.