Джунковский глубоко вздохнул:
— Керенский произвел на меня впечатление человека легкомысленного, очень переутомленного и подавленного. У него за словами нет содержания. Никакой искры в нем я тоже не заметил, разве что увлечение стихами Блока и энергичное размахивание рукой. Передо мной было просто ничтожество, у которого пороха больше не осталось. Все, что он говорил о войсках, о наступлении, — глупость, он ничего во всем этом не смыслит.
Соколов спросил:
— А когда все-таки начнется массированное наступление на Западном фронте?
Джунковский прищурился:
— Военную тайну хочешь выведать? Скажу точно: не знаю! Знает только правая нога присяжного поверенного Керенского. — Перешел на серьезный тон. — Вам, моим друзьям, наверняка любопытно хотя бы в общих чертах знать обстановку?
Горький отозвался:
— Признаюсь, очень любопытно!
— Тогда, господа, прошу следовать за мной. — Джунковский подошел к карте, которую успел повесить на стене, отдернул марлевую занавеску и привычным движением взял указку.
Горький с интересом разглядывал красные и синие линии, разноцветные флажки, которыми была утыкана карта.
Джунковский сказал:
— После отречения государя от власти и нашей мартовской неудачи на берегах Стохода — это в Белоруссии, вот здесь, западнее Припятских болот, — военные действия практически прекратились. Немецкие резервы и многие дивизии с русского и румынского фронтов стали широким потоком переливаться на западноевропейский театр войны. Смотрите вот сюда и сюда! Создавалось впечатление: пользуясь деморализацией и полным ослаблением русской армии, противник намерен нанести нашим союзникам ряд тяжелых и смелых ударов. Но вопреки этим ожиданиям, германский Генеральный штаб широкой активности на франко-бельгийском фронте проявить не сумел. Германская армия стянула всю свою массу резервов между Ла-Маншем и рекой Энн — здесь и здесь! — и замерла в нерешительности.
Горькому эта лекция очень нравилась. Он сидел, опершись подбородком на руки, и внимательно слушал. Поинтересовался:
— Может, за этой бездеятельностью скрывается хитроумный наступательный план фельдмаршала Гинденбурга?
— Сомнительно! Причина, видимо, в другом. Как доносит военная разведка и агентура, как показывают военнопленные и перебежчики, немцы просто-напросто пухнут с голоду. Ни продовольствия, ни обмундирования в достатке нет, как, впрочем, нет боеприпасов. Тут не до наступления, тут лишь бы позиции сохранить.
Соколов усмехнулся:
— Так что, французы и бельгийцы не желают брать пример с наших солдат и подкармливать немцев хлебом?