Соколов вдруг интуитивно понял: Горький как раз тот, кто может содействовать его замыслу. И он прямо сказал:
— Алексей Максимович! Мне хочется встретиться с государем. Мне нужен к нему пропуск.
— Однако! — Горький покачал головой. Ему было приятно, что такой бесстрашный и искушенный в боевых делах человек, как Соколов, обращается за помощью к нему, глубоко штатскому. Горький ничего больше не сказал, лишь пил большими глотками вино. На столе уже стояли пустые бутылки.
* * *
Застолье продолжалось. Горький с аппетитом ел и жадно пил вино. Вдруг он остановил взгляд зеленых зорких глаз на Соколове:
— У меня родилась идея. Она как раз подходит под ваш характер, который словно создан для авантюрных и опасных приключений. Я постараюсь вам помочь. Но это случится только в том случае, если вы мне обещаете не причинять вреда ни государю, ни его близким. Я не монархист, тем более я не поклонник Николая Александровича. Но я не желаю над ним насилия, а многие, в том числе Керенский, нынче твердят о необходимости суда над бывшим царем.
Соколов положил руку на сердце:
— Обещаю, Алексей Максимович, — я не буду действовать во вред государю и его семье.
— Думаю, вам поможет полковник Александр Дмитриевич Носов.
— Начальник фельдъегерского корпуса?
Горький раскурил папиросу, и ароматный дым поплыл по гостиной. Он с усмешкой произнес:
— Носов был начальником корпуса много лет. Вчера приехал ко мне, лица на нем нет, почернел от горя. Спрашиваю: «Что произошло?» Отвечает: «Керенский только что освободил меня от должности и сразу же вручил предписание: явиться в штаб Юго-Западного фронта не позже пятнадцатого июня». Носов стал просить заступничества, да я с Керенским не общаюсь.
— И за какие провинности? — спросил Соколов.
— Причина банальна: Носов недоволен новыми порядками. И он имел неосторожность высказать неудовольствие Керенскому. Это и стало причиной отправки Носова на фронт. Так вы, граф, знакомы с этим героем?
— Едва-едва, только шапочно.
— Но о ваших подвигах он наверняка слышал. Носов очень раздосадован, считает себя оскорбленным.
— А я при чем?
— Фельдъегери народ вездесущий, повсюду проход имеющий. Догадались, граф?
Соколов задумался, потом воскликнул:
— Замечательная идея, если… если Носов захочет и сможет помочь. Впрочем, от него многого не надо: фельдъ егерскую форму на мой рост, фирменный пакет для писем и пропуск на бланке.
Горький вновь задумчиво почесал ноздрю, с расстановкой произнес: