Тиссены потом несколько раз пытались отбить свои законные земли. Но, то ли сил у них не хватило, то ли единственная короткая дорога в остальные княжества через Ведьмин перевал была слишком важна для Западного Эскела, чтобы начать с наглым соседом полномасштабную войну сразу на нескольких направлениях. Так и длился этот приграничный конфликт более полувека, то разгораясь в очередной раз, то снова затухая на время. Пока нынешний князь Тиссен не решился на сражение, в которой его войска потерпели сокрушительное поражение у речки Золотой. Но упрямого князя и это не остановило, сейчас он упорно готовился к новой битве, о чем свидетельствовал большой военный лагерь в лесу, недалеко от нынешней границы с восточниками. Не знаю, на что надеялся Тиссен. Лагерь восточников на другой стороне приграничной реки превышал по размеру наш раз в пять минимум. И надеяться только на своего механического воина, на мой взгляд, было полным безумством. У Маркуса судя по слухам были сильные маги. И единственное, что его останавливало от завоевания княжества целиком – прямой приказ с Острова Всех Святых. Святоши не хотели и боялись столь быстрого усиления Маркуса.
А я летел все дальше, пока не оказался над северным побережьем княжества. Здесь власть теплого течения заканчивалась и климат был совсем другим. Большие морские волны с грозным ревом обрушиваясь на длинный каменистый берег, чтобы отползти назад и уступить место следующим. Я снова взмыл вверх и, оставив берег далеко позади, вскоре добрался до тех мест, где бушевали шторма, и куда даже жители Свободных островов не рисковали заплывать на своих приземистых неповоротливых кораблях. Суровый северный архипелаг до сих пор не имеющий своего названия – вот она, Ойкумена этого мира. Штормовые порывы ветра и высокие волны, разбивающиеся о грозные скалы, гортанные крики морских птиц, разносящиеся над суровым северным краем….
Мой полет прерывает громкий стук в дверь, и я просыпаюсь. А проснувшись, долго думаю: был ли этот полет простым сном, навеянным разговорами с Хранителем, или же это первые результаты принятия мною родовой магии Тиссенов. Ведь птица, которой я себя чувствовал, явно карагач – именно так здесь называют крупных морских орланов.
* * *
Воспоминания о ярком сне не отпускают меня все утро. Я раз за разом возвращаюсь к нему, заново переживая фантастическое ощущение свободного полета в безбрежном синем небе. А еще бережно перебираю в уме все увиденное мною с высоты, стараясь припомнить малейшие подробности. Неужели это он – реальный Западный Эскел? Или лишь выверты моего сознания, выдающего во сне желаемое за действительное? Олаф, заметив мое задумчивое ковыряние в тарелке, обеспокоенно спрашивает: