– Лорд Утред?
– Возьми двадцать человек. – Мой голос был хриплым, я сорвал его от крика. – Охраняй это место. И останься живым, чтоб тебя! Живым!
Во мне клокотала ярость битвы. Я едва не проиграл этот бой. Вначале его я проявил беспечность, чуть не потерял морские ворота. Но мне повезло. Я стиснул рукоять Осиного Жала и возблагодарил богов за их милость. Теперь настал черед сделать то, в чем я поклялся много лет назад. Пора убить узурпатора.
– Финан!
– Господин?
– Мы идем убивать тех ублюдков!
Я взбежал на вершину рампы, верхняя ступенька которой покраснела от крови, как красно́ бывает небо на закате. Я закричал, чтобы люди кузена услышали меня:
– Мы идем напоить эту скалу кровью! Я Утред! Я хозяин здесь! Это моя скала! – Я спустился, протолкался через плотный строй парней Финана. – Это моя скала!
Потом передал Осиное Жало Рорику и вытащил Вздох Змея. Я знал, что этот длинный ряд дружинников не устоит. Начинается резня, и Вздох Змея жаждет крови.
Я стоял плечом к плечу с Финаном в ряду, который сначала был задним, а теперь стал передним. Мой двоюродный брат восседал на коне, в шестой или седьмой шеренге от меня. Он видел кровь на моей кольчуге, на моих руках. Я был человеком золота и крови, властелином войны, и меня наполняла ярость битвы. До врагов было десять шагов; пройдя пять из них, я стоял один, глядя на них.
– Это моя скала! – рявкнул я.
Никто не пошевелился. Я видел их страх, чуял его.
– Спокойно! – До меня донесся возглас Финана. – Спокойно!
Его воины рвались вперед, горя желанием убивать.
– Я Утред, – обратился я к врагам. – Утред Беббанбургский.
Они знали, кто я такой. Кузен в неприступной крепости многие годы насмехался надо мной, но эти люди внимали передаваемым шепотом рассказам о моих далеких битвах. Теперь я стоял перед ними, указывая мечом на двоюродного брата.
– Ты и я! – крикнул я. Он не ответил. – Ты и я! – вызвал я его снова. – Больше никто не умрет! Только ты и я!
Кузен таращился на меня. На гребне его шлема, как я заметил, был закреплен волчий хвост. На шее у него сияло золото, золотом горела и упряжь. Он был пухлым, живот туго распирал кольчугу. Облачившись, как властелин войны, двоюродный брат трусил. Ему не хватало даже смелости открыть рот и приказать воинам идти в атаку.
Поэтому я отдал приказ своим.
– Бей их! – взревел я, и мы бросились вперед.
Я твержу внукам, что уверенность выигрывает битвы. При этом не хочу, чтобы они сражались. И вовсе не прочь, чтобы мир Иеремии стал явью и мы жили в гармонии, но всегда найдется тот, кто с жадностью будет смотреть на наши поля, захочет отобрать наш дом, считая своего вонючего бога лучше наших. Он придет с огнем и сталью, чтобы отнять построенное нами и присвоить это. И если мы не будем готовы к бою, если не станем проводить утомительные часы, упражняясь во владении мечом, щитом, копьем и саксом, этот человек победит, а мы погибнем. Наши дети станут рабами, наши жены – шлюхами, а наш скот зарежут. Поэтому мы должны сражаться, а тот, кто сражается уверенно, побеждает. Некто по имени Ида пришел на этот берег почти четыреста лет назад. Он прибыл с моря, ведя корабли, полные суровых людей, и овладел крепостью, построенной на скале. Он перебил защитников, позабавился с их женами, обратил их детей в рабство. Я – потомок Иды. Его враги, сегодня их называют валлийцами, величали его Фламдуин, что значит Огненосец. На самом ли деле он выжег недругов с этой скалы? Быть может. Но правдива песнь про Иду или нет, одна истина неопровержима: Ида Огненосец поднялся на этот утес и обладал уверенностью, позволившей создать на этом древнем острове новое королевство.