— А ты почему не дома?
Я не могла говорить. Так много мыслей было от увиденного мной, что ответ на этот простой вопрос никак не приходил мне в голову. Мужчина смотрел на меня большими удивленными глазами, можно было подумать, что он видит меня впервые. Вдруг, я заметила черный дымок, который скользнул по его белкам в левом глазу, а погодя и в правом. Видимо моё лицо выразило испуг, и он резко прищурил глаза.
— Бабка за тобой твоя придет или сама домой побежишь? — снова спросил он. И опять я не могла дать ответ. Обычно я ходила одна до темна. Но тут была гроза, и никто не знал, когда она закончится. Так что на этот вопрос у меня тоже не было ответа. Вдруг он посмотрел вдаль и резко ударил кулаком по столу. Повернулся ко мне, с нечеловеческой скоростью наклонившись совсем близко к лицу, и произнес:
— Я с кем сейчас разговариваю?
Я все еще молчала, сама поражаясь своей немоте. Он наклонился низко и заглянул мне в глаза. В этот момент мне по-настоящему стало страшно. Его глаза были полностью черные, невозможно было различить ни радужки, ни зрачков, все было сплошным черным дымом.
После первого же моего столкновения с потусторонними силами, бабушка научила меня читать заклинание-оберег. Но в самые нужные моменты я напрочь забывала колдовской язык и по привычке читала молитву "отче наш", которой когда-то обучила меня мама. Зашевелив губами, я быстро произнесла слова молитвы в своей голове, стараясь не смотреть в сторону дяди Вани. Он мгновенно отстранился назад, и я увидела, как темный дымчатый комочек вышел из уха и снова замаячил на широких плечах своего хозяина. Я посмотрела вопросительно в лица, сидящих с нами за одним столом, Марины и ее матери. Они выглядели спокойно и беседовали о том, как много гроз в этом году и о том, что по сельским приметам лето должно быть жарким. Я понимала, что они не видят ровным счетом ничего из того, что вижу я. Вопросы ко мне их отца и его раздражительный тон не казались им угрожающими, видимо интонация в его голосе слышалась для них иначе.
Ливень все не прекращался, и мне уже было очень страшно оставаться в этом доме. Вдруг, я осознала, что так же страшно мне сейчас и за мою подругу, и за ее мать. После реакции "черныша" на молитву, я набралась смелости, встала со стула и пошла в угол с иконами, которые на то время украшали почти каждый деревенский дом. Мне так же необходимо было проверить, не схожу ли я сума, видя и слыша то, чего на самом деле нет. Угол для молитв отличался скромностью, но там было все необходимое для лишенного фанатизма христианина. На стене висели три небольшие иконы Иисуса, Божьей Матери и Николая Чудотворца. На тумбочке под ними стояла лампадка и еще две иконы с ликами святых мужчин. На одной из них было написано Иоан, что напомнило мне имя хозяина дома. Взяв именно ее с накрытой плотной скатертью тумбочки, я быстро направилась к отцу моей подруги. Со стороны, вероятно, это походило на детскую шалость не совсем вменяемого ребенка, но я переборола нерешительность и резко поднесла золотую икону к лицу дяди Вани, выпалив при этом первое, что пришло мне в голову: