Я все поняла и вот уже собиралась выходить, как в моей груди снова затрепетал страх. Это было подобие того, как выпиваешь залпом холодный лимонад на сильной жаре. Каждый пузырек, проникший внутрь, чувствуется по отдельности в самом центре живота, а затем, поднявшись наверх, вызывает небольшую тошноту. Посмотрев на бабушку, я увидела, как та закрыла глаза и что-то бормочет себе под нос. Я развернулась и направилась к двери, как неожиданно раздалась ее команда:
— Погоди, не иди, — она выдержала паузу и добавила, закончив бормотать, — не иди, тебе нельзя. Этот бес читает мысли. Пошлем дедушку, он ничего не знает.
У меня отлегло от сердца, так сильно не хотелось мне снова встречаться с бесноватым мужчиной, и не дай Бог, еще идти вдвоем с ним к нам домой. Дедушка же хорошо и быстро справился со своей задачей. И вот он уже гордо шагал в компании Марининого папы в направлении нашего дома, что-то выразительно ему рассказывая. Дедушка показал дяде Ване место во дворе, где обычно рубились дрова и два целых бревна рядом. Бабушка вышла и поприветствовала мужчину, похлопывая заходящего домой деда, по спине. Она закрыла его в спальне, не так уж много объяснив. Сам дедушка почти никогда не требовал разъяснений, он привык к множеству странностей, происходящих вокруг. Бывало, он рассказывал мне, что если б не его исчезнувшие чудом болячки, то отправил бы бабку работать на завод вместо этой самодеятельности. А так, хочешь, не хочешь, поверишь: «как женился на ней, никогда не болел». Бабушка всегда смеялась и переспрашивала: «а перед женитьбой, можно подумать, ты постоянно болел». После этих перепалок, все заходились смехом, и возникшие вопросы, про колдовство, странные обряды, ночные сборы трав и ведические праздники в лесу сами собой растворялись в воздухе.
В углу у спальни была сооружена кладовка, которая закрывалась плотной светлой шторой. Бабушка укрылась там и тут же появилась с большим куском мягкого белого мела. Она нарисовала на, и без того белой, двери в спальню, большой крест. В каждом углу образованном пересечениями его линий, она начертила по одному магическому знаку. Этот символ в целом выглядел теперь точно так же, как и знак над входной дверью, однако просматривался намного хуже, а с расстояния в пару шагов и вовсе исчезал из вида. Вдруг послышался скрип деревянной половицы и в мгновение ока дядя Ваня неуклюже ввалился в дом, будто оступился о невидимый порог. Мы не были готовы к его появлению, он нарубил дрова так быстро, словно торнадо пронесся по нашему двору, разрубив бревна на щепки. Он приземлился на четвереньки, а горсть дров рассыпалась по полу. Дядя Ваня поднял глаза сначала на меня, а затем на бабушку и они снова налились чернотой. В попытке встать какая-то невидимая сила прибила крепкого мужчину к полу. Руки были расставлены как на распятье, ноги же, напротив, скрестились. Не отрывая от него взгляд, я услышала бабушкин монотонный голос, она читала заклинание изгнания беса из человека наизусть. Отец моей подруги был очень крепким мужчиной, он работал на лесоповале и обладал отменным здоровьем, высоким ростом и мускулистым телосложением. Сейчас все его лицо было напряжено, а тело, от набухших мускул, словно вдвое увеличилось в размерах. Спустя несколько секунд он начал рычать, будто дикий пес или волк, взывая к страху своего врага. Вдруг он все же оторвал свое тело от пола, издавая настоящий рев, который напоминал уже человеческий, но не в один голос, а сразу в пять или шесть вместе. Я поняла, что за этим ревом навсегда скрылся голос моей бабушки, а из другого конца комнаты стали слышны удары кулаков. Мы обе перевели взгляд на дверь спальни, замерев от неожиданности. В этот же момент дядя Ваня, изогнулся, словно огромный паук, и с абсолютно черными глазами, выбежал из дома. Последнее, что я видела, как он спустился в таком положении по ступенькам веранды, выпрямился и уже как человек, не оборачиваясь, побежал в лес.