Она пошла в сторону погреба, и я слышала, как крышка его скрипнула. Подскочив с места, я подбежала к ней со словами:
— Бабуля, я все достану только скажи, что тебе нужно!
— Не сейчас, дорогая, с этим пирогом я разделаюсь сама, тебя никак не должно коснуться это дело.
Ее поведение и слова меня насторожили, вместе мы противостояли самому демону этой весной и вдруг моя помощь более не нужна. Я даже немного расстроилась и уселась рядом с погребом, подсматривая, что именно берет оттуда бабушка. Но она обернулась и продолжила:
— Я не хочу, чтоб она учуяла твой запах. Мне предстоит поколдовать над пирогом, чтоб понять, что нам с ним делать. Если же до магических предметов, которыми я буду работать, дотронется кто-то другой, она почувствует это и нацелится на тебя, так как я ей не по зубам.
Сейчас мне стало понятней, и я уже без детских обид с чистым любопытством следила за каждым ее движением.
Из погреба бабушка достала всего один прозрачный кристалл на веревочке. Он был в форме заостренного камня с очень гладкими отполированными гранями. Отвернувшись от пирога, бабушка что-то нашептала ему, подняла кристалл над головой, а потом прижала к середине груди. С закрытыми глазами проговорила что-то, беззвучно шевеля губами и, явно все еще обращаясь к камню, произнесла: «благодарю тебя». Она поднесла кристалл к пирогу так, чтоб он висел над его центром, не касаясь, и замерла в ожидании. Мы с баб Машей склонились над столом и тоже стали жать. Кристалл висел всего пару секунд, а затем начал сильно раскачиваться по кругу, набирая обороты. Вдруг бабушка остановила его и сказала:
— Хорошо, это я поняла, — определенно обращаясь к минералу.
Она провела пальцами по шнурку, будто выпрямляя его, и снова поднесла свой самодельный маятник к центру пирога. На этот раз камень опустился так низко, что почти коснулся одинокой вишенки в креме, украшающей весь пирог. В это же мгновение прозрачный камень начал наполняться черным дымом. Зрелище это было поистине потрясающим, несмотря на то, что я уже привыкла к подобным «фокусам». Баб Маша с неподражаемо искренним удивление прикрыла руками рот и отклонилась назад, а затем глянула на бабушку абсолютно ошеломленным взглядом.
— Так, барышни, нам необходимо идти к дому ведьмы и закопать пирог на её земле, только тогда возможно снять такое колдовство быстро, — бабушка перевела взгляд на соседку и добавила, — и без жертв.
Женщина театрально сглотнула слюну.
Бабушка любила нашу соседку, видимо за такое поверхностное отношение к вещам. Она говорила, что это очень ценно в людях, когда они относятся к жизни, как к игре на сцене. Тогда, когда я так спешила взрослеть, мне напротив казалось ее поведение сродни человеческой глупости. Бабушка всегда пресекала мои попытки судить людей критериями ума и глупости, отвечая, что Мария всех нас мудрее, раз не воспринимает ничего всерьез.