Лукас направился в свой кабинет. Он заметил, что Бронте с облегчением вздохнула. Неужели она думает, что добилась своего? Ничего, он еще ей покажет, кто здесь главный. Он сухо кивнул и открыл дверь кабинета, пропуская вперед. Как только они вошли в комнату, Лукас закрыл дверь на ключ. Лукас засунул руки в карманы, все еще проклиная себя за сцену на балу. Он чувствовал, что кровь все еще бурлит в его жилах при одном только воспоминании о том поцелуе.
Бронте скрестила руки на груди, стараясь выглядеть независимо и гордо, хотя было очевидно, что она напугана. Ее глаза метали молнии, она была настолько рассержена, что веснушки еще ярче проступили на ее фарфоровой коже. Разъяренная фурия, да и только! А может, она просто хорошая актриса? Любой бы сказал, что она воплощение чистоты и невинности, несправедливо обвиненный ангел, а не маленькая шантажистка. Он бросил на нее презрительный взгляд. И платье на ней явно недорогое, к тому же ей не по размеру, слишком сильно обтягивает пышную грудь. Лукас чертыхнулся про себя и отвел взгляд от груди девушки. Она стояла босиком на холодном полу, маленькие пальчики выглядывали из-под подола платья. Бронте потеряла свои туфли, пытаясь догнать Лукаса.
Лукас пристально всмотрелся в ее лицо. Сколько же ей лет? Гладкая кожа, без косметики. Она выглядела почти подростком, максимум восемнадцать или девятнадцать лет.
Он никогда не был падок на несчастных девушек, вид маленькой сиротки не прельщал его. Но сейчас… Он снова вспомнил тот поцелуй на балу. Она послушно обвила его шею руками и горячо ответила на его поцелуй. Черт!
– У тебя есть пять минут, – сурово сказал Лукас. – Или ты рассказываешь мне правду, или я отдаю тебя в руки полиции. Там что ты говорила насчет отцовства Алексея? Говори, сколько денег ты хочешь.
– Что? – дрогнувшим голосом спросила Бронте. Она была в шоке.
– Ты все верно услышала. Сколько тебе нужно денег? – холодно повторил Лукас, еле сдерживая гнев.
Нет, она просто не могла этого понять! Каким же черствым и бессердечным человеком оказался этот Блэкстоун! Она ведь только сказала ему, что у его погибшего брата-близнеца есть ребенок, а он свел весь разговор к деньгам, явно желая унизить ее. Он презирал ее. Лукас старался оскорбить ее с первых же минут их встречи. Он выставил ее посмешищем на глазах сотен людей, бросил ей в лицо гадости, которые не должна терпеть ни одна женщина. А теперь еще обвиняет в вымогательстве?
Бронте до боли прикусила губу. Нет, она не станет кричать на него, не стоит злить его, он ей нужен. Ради Нико. Бронте потерла ушибленную руку, пытаясь вообразить себя Махатмой Ганди, хотя чувствовала она себя скорее Чингисханом.