— Да, меня нисколько не удивит, — сказал Мрамор, — если старик оставит его в этой должности на все время плавания, так как сам он пишет такими каракулями, что не в состоянии бывает ничего разобрать; не знает, с какого конца начать читать.
Накануне нашего отплытия Руперт отпросился пойти погулять по городу; по этому случаю он принарядился.
Я тоже побежал на почту, но, не зная дороги, очутился на Бродвее[12]. Я уже собрался вернуться, как вдруг увидел Руперта с письмом в руках. Я прямо пошел к нему.
— Из Клаубонни? — спросил я с замиранием сердца. — От Люси?
— Из Клаубонни, но от Грации, — ответил он, покраснев. — Я просил бедную девочку сообщить мне, что там без нас делается. Что же касается Люси, я даже не знаю, как она пишет, и мне до нее нет решительно никакого дела.
Я надеялся получить письмо от Люси. Узнавши адрес почтового отделения, я отправился туда. Через несколько минут я уже выходил с торжествующим видом, держа в руках ее послание. Руперт предложил мне прочесть письмо моей сестры. Вот приблизительно его содержание:
«Дорогой Руперт!
Сегодня утром в девять часов Клаубонни было в большом волнении. Когда беспокойство вашего отца достигло высших пределов, я ему сказала всю правду и передала ваши письма. Мне тяжело говорить: он заплакал. Слезы двух дур, как я и Люси, ничто — в сравнении со слезами старика! Он не стал упрекать нас и ни о чем не расспрашивал.
Ведь еще не поздно? Вы можете возвратиться. Доставьте нам всем эту радость! Но, что бы там ни было, друзья мои, я пишу вам обоим, хотя и адресовала письмо Руперту, не забывайте, что наше счастье зависит от вашего честного поведения и вашей удачи.
Преданная вам Грация Веллингфорд».
Люси писала более сдержанно, но в то же время более откровенно:
«Дорогой Мильс!
Я проплакала целый час после вашего отъезда, а теперь зла на себя, что пролила слезы из-за таких сорванцов. Грация сказала вам, как был огорчен отец. Никогда в жизни я не испытывала такого страдания.
Вы должны возвратиться. Я чувствую, что готовится что-то ужасное. Отец все молчит; значит, он что-то придумал. Мы обе думаем о вас не переставая. В случае, если вы все-таки уедете в плавание, не забывайте писать нам. Прощайте!
Люси Гардинг.
P. S. Мать Неба объявила, что если он не возвратится в субботу, то она отправится разыскивать его. Но я надеюсь, что Неб-то вернется и привезет с собою ваши письма».
Мы, прощаясь с Небом, ничего не послали с ним. Меня это очень мучило, но уже было поздно. Я отстал от Руперта, чтобы не скомпрометировать его своим простым матросским костюмом, и направился к «Джону»; при повороте с одной из улиц на набережную, я вдруг столкнулся лицом к лицу с моим опекуном. Он шел медленными шагами, понурив голову, с глазами, устремленными на корабли. Но вследствие рассеянности и благодаря моему костюму, он не узнал меня, и я благополучно добрался до своего судна.