— Нет, нет, Мильс, я ведь не Руперт…
С этими словами я хотел вложить ей в руку маленькую вещицу, но Люси так стиснула свои пальцы, что я не мог ничего поделать.
— Нет, нет, Мильс, я ведь не Руперт. Можете сделать иное употребление из ваших денег.
— Как денег! Но ведь это маленький медальон на память о вашей дружбе.
Пальчики Люси раскрылись так же свободно, как у ребенка, и я беспрепятственно вложил в ее руку мой подарок, который ее очень обрадовал.
Я не буду распространяться о нашем прощании. Руперт проводил меня до судна. Выходя из дому, я обернулся, окно раскрылось; из него выглянула головка Люси.
— Пишите нам, Мильс, пишите почаще, — были ее последние слова.
Мы тронулись с восходом солнца при попутном ветре и благоприятном течении.
«Кризис» было судно очень легкое на ходу, легче даже «Тигриса». Здесь я мог пользоваться полным комфортом; нам подавались скатерти, тарелки, кувшины и прочее; одним словом, на «Кризисе» имелись во удобства жизни, какие только можно себе представить на борту торгового судна.
С нами вместе вышло около дюжины разных судов; между ними — два военных корабля от республики, перед нами — несколько торговых судов, которые, казалось, намеревались соперничать с нами в скорости хода. Мы все прошли мель, на расстоянии одного кабельтова друг от друга; но скоро мы обогнали их на целую милю, что нас всех привело в настоящий восторг. Мрамор стал доказывать, что наше судно превосходит их не в одной скорости, но также и в других отношениях. Что ж, не мешает быть о себе хорошего мнения, а тем более о корабле, к которому принадлежишь!
Я должен сказать правду, что в первые минуты я не совсем хорошо чувствовал себя в своей новой должности, будучи еще очень молод, чтобы командовать людьми, годящимися мне в отцы и опытными в морском искусстве. Но достаточно было нескольких дней, чтобы я приобрел уверенность в себе и заставлял исполнять свои приказания так же спешно, как это сделал бы главный лейтенант. Приблизительно недели через две, когда я находился на вахте, наше судно было застигнуто сильным ветром. Капитан Вилльямс остался очень доволен моими распоряжениями, и, главное, тем хладнокровием, которое не покидало меня. Впоследствии я узнал, что во все время ветра он стоял у люка, запретив другим лейтенантам показываться. Я был предоставлен самому себе и прекрасно со всем справился. Раньше капитан Вилльямс имел обыкновение заходить на палубу во время моей вахты, чтобы посмотреть на небо и проверить все ли в порядке. Но теперь он прекратил эти визиты, доверяя мне, как самому Мрамору. Похвалы капитана, а еще более доверие его ко мне доставили мне большое удовольствие.