— Чёрт! Они здесь! Что же делать?! Чёрт! — бежала вниз по лестницам.
— Что стряслось любимая? — бодро вышел из столового зала Мартин. По одному взгляду он понял, в чём дело, и тоже заметался.
— Дай-ка подумать. Секунду. Так. Так. Так, — растягивал он слова.
— Нет времени думать! Они уже на подходе! Вот зараза! — срывалась она на писк, размахивая руками. — Подожди. Они же нас не увидят! Дом не видят простые люди! На нем заклятие Черы! Бабуля обо всём позаботилась! — победоносно просияла она.
— Хочешь, чтобы они нас в розыск объявили?
— Да и плевать! Это же временно! Мы отправимся в «параллельную», найдём способ вылечить его, вернёмся и придумаем историю, в которую они поверят…, - размышляла она вслух.
— Неплохо Кэти. Только вот отца и его доверие ты потеряешь, — обнял, прижимая к себе. — Ты готова к такому повороту событий?
Она замешкалась, разрываясь напополам, а потом вспомнила бледное лицо названного братца, которому была должна, хотя бы просто потому, что уничтожила родного отца, и уверенно произнесла:
— Вполне.
Кристофер и Вета ходили кругами по долине в поисках детей, телефон не замолкал. Дом не позволял приблизиться. В один момент они были возле крыльца, и Катарина смотрела из окна, утирая рукавом напрашивающиеся слёзы, возвещавшие о конце отношений с отцом, которого обрела спустя столько лет разлуки. От чего-то она не сомневалась, что выходку он не простит. Его виски поседели отчётливее, а морщины вновь разрезали лицо. К вечеру они устали и покинули долину, и пришло облегчение, пускай временное. Дабы не терзаться происходящими осложнениями, Катарина желала поскорее убраться из дома, и тот загрустил в ответ, коридоры стали жуткими и серыми. Всё катилось под откос, и она не могла остановить это. «Жаль, что моя сила не распространяется на события», — вздыхала, поёживаясь на диване.
Наступил новый день, в воздухе витало цветение весны, которым могла бы насладиться, если бы не зациклилась на происходящем. Встала, сходила в душ, освежилась. Настроение чуточку улучшилось, а кофе придало энергии. Так начиналось каждое утро на протяжении нескольких дней, а заканчивалось в комнате парнишки. Присела на край кровати, открыла ему рот и медленно вливала отвар Ангуса. Он бессознательно глотал, как и в предыдущий раз, и вдруг подавился, закашлявшись. Глаза открылись и уставились на неё. Они были красными, капилляры полопались и создавали то ещё зрелище. Он закряхтел и попытался приподняться, но она не дала этого сделать.
— Лежи. Ты истратил много сил. — Послушался, но отвернулся. — Слушай, я понимаю. Я и сама бы захотела убить такого, как он, — осеклась, ведь и правда убила. Щёки раскраснелись от стыда за болтливый язык. — Прости. Ты не должен был так поступать. Мог погибнуть.