Впрочем, стыд стыдом, но лицо надо было сохранять, и, медленно выпрямившись, я обратился к Степе со вздохом, как к недоумку:
– Ну наконец и до тебя дошло, где были камеры. Браво, Ватсон! Теперь, когда ты растормошил свои извилины, надеюсь, оставишь мою задницу в покое и, может, подумаешь и о том, как нам достать пленку и заткнуть шантажиста?
– Зачем? – искренне удивился гаденыш. – Может, это не шантаж, а прикол?
Я понял, что Степка почему-то уверен, что эта байда имеет отношение не к нему, а ко мне, и, значит, нафиг ему париться. Он был прав. Я встал и молча открыл дверь. По лицу Степки было видно, что он не верит в искренность моего жеста. Но он решил не тянуть кота за хвост и бочком вышел из кабинета.
Я недолго думал, как ему отомстить, – надо просто послать ему те же фотки. Не с моего компа, так как бывший филолог, а ныне компьютерщик Степка сразу бы врубился, от кого месседж. Я закинул фотки на флешку, чтобы отослать их из интернет-кафе с наскоро созданного адреса, и выключил комп.
* * *
Когда я пришел в себя, то увидел Степкин фейс в смазе. Рядом расплывались еще какие-то. Я закрыл глаза и открыл их, только почувствовав «леща» на щеке. Это меня встряхнуло, и я сел. Голова гудела. Я схватился за нее и почувствовал на лбу рог. Вот только этого нароста мне и не хватало. Я глянул в зеркало в шкафу и увидел на лбу шишку неописуемой цветовой гаммы и величиной с брелок от моих ключей. Но главное было не в этом. Главным была та гамма ощущений, которая отпечаталась на лицах моих сотрудников. Я понял, что лучший тест на проверку отношения к себе – это выражение лиц окружающих, на глазах которых ты попал в дерьмо. Ни на одном из шести лиц – три женских, три мужских – не было и тени искреннего участия. Самое лайтное отражало незамутненный кайф от чаплиновской ситуации. У остальных… Черт, чем это я заслужил такое отношение, такое злорадство, едва прикрытое маской участия?!
Я понял, что у меня есть только одна возможность отомстить им – уйти с работы. Тогда шефом станет Игорь, а уж он так отыграется на них, что мало не покажется. Вот тогда, сравнив этого маньяка-начальника со мной, они поймут, кого потеряли в этом изуродованном шишкой лице.
Я мило улыбнулся всем – причем так искренне, что они так же искренне удивились. Они же не знали о моем плане мести.
– Всем спасибо! А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
Я сказал это, когда они все были у двери. Они все разом обернулись, мучительно пытаясь понять, кого я имел в виду. Я наслаждался триумфом.
А потом сказал:
– Тот, кто открыл на меня эту долбаную дверь, украсившую меня фингалом. – И уткнулся в монитор, чтобы не видеть их злорадства, ведь одному из них предстояла экзекуция. А это всегда приятно. В любом офисе. Благородства я ни от кого не ждал и был прав. Степа, как побитый козел, вернулся в кабинет.