– По-моему, я его где-то видел раньше, но не помню где! – сказал Мерецков.
– Конечно, видели, у «миллионного». Он давно у меня. Их всего восемь человек осталось. Личная гвардия, так сказать. Семеро на заданиях, а он здесь, ротой командует. И надо сказать, отлично командует! Представлен к званию Героя, второй раз, правда, уже. Первый раз завернули, дескать, потерь мало.
– Повторите, капитан, как вам удалось связаться с командованием?
– На выходе у нас всегда и немецкие, и наши станции. Когда приходится работать в телефонии, работаем на немецких волнах, так как наши станции активно пеленгуются противником, и, видимо, они ведут запись всех переговоров, а затем расшифровывают и переводят их. К таким выводам пришли еще в октябре месяце. Практически все, что говорится на русском языке, становится известно противнику. Поэтому, с разрешения комфронта, еще Ворошилова, не сдаем захваченные немецкие радиостанции. Почти все в роте владеют немецким, маскируемся под них. Так как генерал Евстигнеев находился далеко от нас, мы вышли на связь по телеграфу, но на немецкой волне, одна из станций в разведупре работает на прием на этой волне. Затем ушли на запасной канал и ждали ответа. Ответ получили в 20:00. Через полчаса после передачи.
– А почему раньше не связались?
– Отбивали атаку с двух сторон, думали, что идет задержка в связи с отсутствием связи. А когда батальоны начали отход через Волхов, было уже поздно связываться. И последнее: нам не были даны частоты лыжных батальонов, только канал танкистов. Он был забит шумом. Начиная с 06:00 они на связь ни разу не выходили. Запасных каналов также не было. Радисты сработали отвратительно.
– Вы считаете, что все сделали для того, чтобы обеспечить успех под Подберезьем?
– Поставленную задачу – вывести лыжников и спецгруппу на южный фас – мы выполнили. Были готовы поддержать мощным огнем атаку. Потери в боях и на отходе: два танка, одно зенитное орудие, двадцать семь человек, из них шестеро разведчиков. И около двадцати раненых. Для рейда по тылам противника протяженностью 62 километра и с такой насыщенностью войск не так плохо. Ну, а то, что не срослось, нашей вины нет.
– Идите, умойтесь и возвращайтесь!
Я вышел из землянки, но слышал вопрос Мерецкова:
– Он всегда такой ершистый?
– Всегда. Ничего, привыкнете, он толковый.
Расспросив Павлика о состоянии моего лица после помывки, вернулся в землянку.
– Вот теперь узнаю, действительно видел! – Маленькие голубые глазки Мерецкова изобразили подобие улыбки. – Как исправить ситуацию, капитан? Вы были там и, наверное, можете сказать, что можно предпринять.