Миссис Уингейт расширила рану Молли и, ухватившись пальцами за наконечник стрелы, сильно дёрнула на себя. И выдернула стрелу! Из раны тут же обильно хлынула кровь.
Женщины раздели Молли и осторожно положили её на кровать. Она открыла глаза и протянула руки к матери. Миссис Уингейт прижала дочь к своей груди.
— О, моя дорогая! Моя несчастная овечка!
Снаружи непрерывно лаяли собаки. В темноте на своих постах замерли часовые. К фургону прокралась тёмная фигура мужчины.
— Она жива? Молли, скажи мне хоть что-нибудь!
— Уходи, Сэм, — бросила миссис Уингейт. — Тебе нельзя находиться здесь.
— Но она жива? Скажите же мне! — Вудхалл не смел заглянуть в фургон — Да, она жива, — сухо произнесла миссис Уингейт.
Однако он не услышал ни звука от девушки, которая должна была стать его женой. Он не видел, с каким испугом она смотрела сейчас на мать, сжимая её руку.
Никто не хотел задерживаться на этом месте. На рассвете переселенцы выкопали могилы для убитых, похоронили их и двинулись в путь. Никто не думал о возмездии. Главным желанием было как можно скорее удрать отсюда, избежав возможного преследования со стороны индейцев.
Однако воинственные арапахи не оставляли бледнолицых в покое. Весь день они преследовали их и устраивали неожиданные засады чуть ли не на каждом повороте. Но переселенцы встречали индейцев дружным ружейным огнём, и к вечеру краснокожие наконец отстали. Больше арапахи их не беспокоили.
На исходе второго дня пути караван остановился в местечке Три-Кроссингз на берегу Свитуотер. Это была очень унылая пустынная местность, практически лишённая какой-либо растительности. Поэтому и атмосфера на совещании, созванном тем же вечером, тоже была грустная и унылая.
— Сегодня умер сын Уоткинса, — сказал Саймон Холл. — Он сломал ногу, и она почернела в месте перелома. А потом он умер от лихорадки. Родители собираются похоронить его потом, где-нибудь дальше. Они боятся, что в этих местах индейцы надругаются над его могилой.
Джесси Уингейт тоже молчал. Сидевший напротив Вудхалл долго смотрел на него и наконец осмелился спросить:
— Как Молли, мистер Уингейт? Она будет жить?
— Я не знаю, — покачал головой отец семейства. — У неё сильный жар. Так что никто не может ничего сказать определённого. Мы нашли доктора в одном из фургонов, следующих из Айовы, но он тоже ничего не смог сделать.
Услышав это, Вудхалл долго молча, но потом воскликнул:
— Но она должна жить! И мы ещё поженимся!
— Лучше подождать и посмотреть, будет ли она жива или умрёт, — сурово проронил отец Молли.
— Я знаю, чего я хотел бы, — сказал Калеб Прайс, задумчиво глядя на тлеющие угли костра. — Я очень хорошо это знаю. Я хотел бы, чтобы все наши фургоны были снова вместе.