Бастиан глянул на меня и подмигнул.
Взрывалась в веселье красотка, влекомая жаром,
И тайна скрывала горящие взор и уста.
Тюльпаны к ногам темновласой ложилися даром,
Скользили по нежным рукам ее жемчуга.
[1]Голос Бастиана завораживал. Незнакомые прежде интонации, нежные и чувственные, обволакивали, оставляя мурашки.
Златые сверкали в ладонях чудной незнакомки,
«Тук-тук» каблуки напевали извечный мотив,
Играли в гримасе кокетливой тонкие бровки,
И очи горели, печали внутри затаив.
Толпа затихла, внимая каждому слову мужчины.
Веселье в столице захватит умы наблюдавших,
Обнимет, окружит заботой богатая шаль,
И веер раскроет, и пальцами щелкнет изящно,
Сойдутся в том танце и злато АрМонта и сталь!
Люди зааплодировали. Бастиан картинно раскланялся и перевел взгляд на соперника.
— Твоя очередь, — сказал он.
Мужик откашлялся и вышел вперед.
— Скрылось солнце в туманной вуали, — начал поэт, но в отличие от Бастиана его голос не вызывал должного трепета.
Засерели, заныли ветра.
Терпкой, хмурой разлукой-печалью
Напоили леса допьяна…
— Это мой стих, — неожиданно прервал его Бастиан и посуровел. — Нечестно.
Мужик покраснел.
— Да быть того не может! Я его вчера написал!
— Ты его вчера услышал, а написан он два месяца назад. — Бастиан вытащил из кармана один из своих мятых листочков. — Гляди, видишь дату? Мага будем звать, чтобы проверил подлинность?
— Не надо, — тут же пошел на попятную мужик. — Может, я и правда того… запамятовал.
Толпа заулюлюкала. Проигравший злобно зыркнул по сторонам.
— Я прочту другой! — крикнул он, стараясь перекричать шум. — Есть еще один!
— Давай! Давай! — скандировали люди.
Бастиан выжидательно молчал.
Небо темно, темны тучи, —
четко, выплевывая каждое слово, как застрявшую в зубах гусеницу, начал декламировать мужик.
Кони чуткие храпят,
Пролетает мышь летучий,
Лишь глаза во мгле горят.
И беспечно, безобразно,
В блеске сумрачном луны
Закружили птицы разны,
Темной ночи короли…
— Плохо, — сокрушенно покачал головой Бастиан. — Очень плохо. Просто ужасно.
— Ты чего встреваешь? — Мужик разъярился. — Тоже, скажешь, твой?
— Мой. Сверять будем? — Бастиан достал очередной листок и помахал им перед глазами соперника.
— Да иди ты!
Толпа засмеялась.
— Это победа! Он победил! Победа! — орали люди, указывая на Бастиана.
— Победа! — кричала я вместе с ними, а в сердце разливалось тепло.
Удивительно, но воришка обладал неплохим чувством слова. Конечно, ему было далеко до классиков, оставивших после себя настоящие шедевры, но все же недурно, весьма недурно.
И это почему-то грело душу.
Бастиан протянул дешевые бусы — первый приз за конкурс.