Блейк замер, вспомнив, как корабль д’Аяллы двигался к берегу при полном штиле, серебрясь под мёртвым светом низкой луны и сияя боевыми фонарями. Шёл даже когда ветер стих, и паруса цвета воронёной стали обвисли...
— Скажи, капитан, — вдруг сипло пробормотал он, — ты помнишь, ну когда эта посудина шла к берегу? Был же полный штиль! Или всё же был ветер? Неужели... ему в самом деле помогали какие-то силы Тьмы?
— Знаешь, дружище, мне было как-то не до того, — пожал плечами Джон. — Только этот д’Аялла оказался самым обычным человеком. Одна ловкая смелая девочка и одна хорошо наточенная железяка, и он стал всего лишь полутора сотнями фунтов мяса и костей, которые даже на похлёбку не годятся, — Джон усмехнулся. — И что я хочу тебе сказать, дружище... Беатрис, я знаю, нравится тебе. Но поверь старому головорезу: этой кобылке нужен не такой, как ты, а тот кто её обуздает...
— Как ты догадался? — только и сумел спросить Питер.
— Ну, дрянным бы я был капитаном, если бы не видел, что творится в душе у моего штурмана, — пожал плечами Джон. — Хотя... если ты всё же решишь попробовать, скажу одно: ты не должен её бояться. Тебе пора наконец преодолеть свои страхи, Пит! Как говорится — делаешь — не бойся, боишься — не делай!
Блейк неохотно кивнул. Похоже Джон знал и понимал его гораздо лучше, чем он сам!
— Ты помнишь свой первый абордаж?!
Питер невольно усмехнулся:
— Ещё бы!
— Ты ведь боялся... Только дурак ничего не боится. Но ты сумел превозмочь свой страх. Так что же тебе мешает повторить это сейчас? Судьба помогает смелым... Постой, я сейчас. — Отлучившись на минутку, он вернулся с бутылкой рома и парой оловянных кубков. — Предлагаю выпить, как творил старина Линт, «за ветер добычи за ветер удачи — чтоб было всем нам веселей и богаче!».
Они чокнулись, выпили до дна и выбросили оба кубка за борт. Облокотившись о фальшборт, они стояли рядом, весёлые и хмельные, и в тот миг Питер поверил, что нет на свете таких преград, которых он не смог бы преодолеть. Стоит только очень захотеть...
Он даже не заметил, как ушёл Джон.
В сущности, у него не осталось больше долгов, а клинок, разрубивший шею Альфредо, разрубил и последнюю связь с прошлым. Вот разве что эта брошь... Он с неприязнью покосился на висевшее на шее украшение. Что с ней-то делать? Продать? Или лучше выбросить проклятые рубины в море?
Питер уже протянул руку над фальшбортом...
— Не делай этого, Педро, — сказал кто-то за его спиной. Обернувшись он увидел Барбозу, с надеждой взирающего на камни. — Лучше отдай мне. В обмен на любую долю добычи. Или на мою шпагу — я знаю, она тебе нравится...