— Ранда! — воскликнул я.
— Ты помнишь! Ты действительно помнишь меня!
— …И дни наших игр в пляшущие кости, — продолжил я. — Взрослая и очаровательная. Я вспоминал о тебе совсем недавно.
— И я ощутила во сне касание твоего взгляда, мой Мерлин. Жаль, что мы расстались, но мои родители…
— Понимаю, — сказал я. — Они решили, что я демон или вампир.
— Да. — Ранда протянула бледную руку сквозь зеркало, взяла мою ладонь и потянула к себе. Там, внутри зеркала, она прижала ее к губам. Они были холодны. — Родители предпочитали, чтобы я поддерживала знакомство с сыновьями и дочерьми мужчин и женщин, а не с такими, как мы сами.
Когда она улыбнулась, я обнаружил у нее клыки. В детстве они были незаметны.
— Боги! Ты выглядишь как человек! — сказала она. — Приходи как-нибудь навестить меня в Диком лесу.
Повинуясь порыву, я наклонился вперед. Наши губы встретились в зеркале. Кем бы она ни оказалась, мы были друзьями.
— Ответ, — повторила Ранда, — лежит перед тобой. Навести меня!
Зеркало покраснело и подернулось дымкой. Часовня в комоде ничуть не изменилась. Я закрыл ящик и отвернулся.
Гуляю. Зеркала слева. Зеркала справа. И в них лишь я.
Затем:
— Ну-ну, племянничек. Обескуражен?
— Как обычно.
Его глаза были насмешливы и мудры, волосы рыжие, как у его сестры Фионы или покойного брата Бранда. Или у Люка, если на то пошло.
— Блейз, — сказал я, — что за чертовщина здесь происходит?
— У меня здесь хвост послания Делвина, — сказал он, залезая в карман и протягивая мне руку. — Вот.
Я сунул руку в зеркало — и взял еще один спикарт, подобный моему.
— Это тот, о котором говорил Делвин, — пояснил дядя. — Никогда не надевай его.
Несколько мгновений я рассматривал перстень, наконец поинтересовался:
— Что же мне с ним делать?
— Положи в карман. Когда-нибудь может пригодиться.
— Откуда оно у тебя?
— Когда Мандор оставил его, я подменил на то, что носишь теперь ты.
— Да сколько же их, в конце концов?
— Девять, — ответил Блейз.
— Полагаю, ты о них знаешь все.
— Более, чем остальные.
— А не знаешь ли ты, где мой отец?
— Нет. Но ты — знаешь. Твоя подружка сообщила тебе — та, которая предпочитает кровь.
— Снова загадки…
— Все лучше, чем полное отсутствие ответа, — отозвался дядя.
Затем он исчез, и я последовал дальше.
Немного погодя все вокруг тоже пропало.
Парение. Чернота. Хорошо. Так хорошо…
Немного света проникло сквозь мои ресницы. Я снова захлопнул их. Но прокатился гром, и через какое-то время свет опять проник внутрь.
Темные линии на коричневом, громадные роговые хребты, папоротниковые леса…
Чуть позже проснулась способность воспринимать и оценивать и указала мне, что я лежу на боку, уставившись на покрытую трещинами землю между корнями дерева, тут и гам усеянную клочьями травы.