— А молодежи это зачем? К кому или к чему им приходится приспосабливаться? Ведь ндифа — единственные разумные обитатели своей планеты.
— Разные деревни, разные племена.
— Но ведь все они говорят на одном языке. Соблюдают одни и те же обычаи.
— В том-то все и дело! Здесь и кроется разгадка их культурной гомогенности, вот где настоящее решение проблемы Вавилона.
Рамчандра говорил с такой убежденностью, буквально вещал, да и q`lh рассуждения звучали столь правдободобно, что Тамара честно попыталась переварить услышанное. Но все, чего она при этом сумела достичь, излилось в кратком признании:
— Твои идеи вызывают желудочные колики уже и у меня.
— Старики развивали свой настоящий язык, язык без телепатии. Они единственные, с кем здесь вообще имеет смысл разговаривать. Завтра же попытаюсь получить разрешение посетить Дом Старости.
— Тогда тебе для этого не помешало бы немного поседеть.
— Нет ничего проще! К тому же разве мои волосы так уж черны?
— Лучше бы ты просто выспался как следует.
Снова повисла неловкая пауза. Рамчандра явно не торопился укладываться обратно в постель.
— Тамара, — глухо выдавил он, — надеюсь, ты не глумишься надо мной?
— Нет, ну что ты, что ты! — даже испугалась Тамара, пораженная такой уязвимостью собеседника.
— Но ведь все мои теории так иллюзорны, точно мираж в пустыне…
— Тогда это folie a deux (бред вдвоем). То, что связано с языком, может пролить свет и на остальное. Ведь во всех шести деревнях, которые мы успели посетить, все то же самое — одни и те же неразрешимые загадки, те же декоративность и неправдоподобие, рядящиеся реальностью.
— Телепатическое отражение, — грустно констатировал Рамчандра. — Нас попросту надувают. Искажают наши ощущения, погружая нас тем самым в мир субъективных иллюзий…
— И уводят от подлинной реальности? — вставила Тамара, вновь весьма недоверчиво. — Сущий вздор! — Оба улыбнулись, признав в последней реплике свежую цитату. — Что-то чересчур уж мы с тобой сегодня разумничались да заболтались, вряд ли в столь поздний час удастся прийти к какомуто разумному заключению.
— Ага, вот и в психушке я тоже был весьма словоохотлив, — согласился Рамчандра. — Сразу на нескольких языках болтал, даже на санскрите.
Сказано это было, впрочем, тоном весьма спокойным, даже шутливым, и Тамара поднялась, собираясь откланяться.
— Пора и честь знать, — объявила она, сладко потягиваясь. — Ох, и высплюсь же я сегодня. Раньше полудня не встану. Может, освежить тебе грелку напоследок?
— Нет, спасибо, не стоит. Послушай, я сожалею, что причинил тебе столько…