— Знаешь, что я тебе скажу… — произнес он, продолжая думать о детях и внимательном взгляде Шошаны.
— Что же? — переспросила та, глядя на головид, в глубине которого буря, уродливая ползучая клякса, раскидывала по стратосфере свои щупальца.
— Я не люблю мониторы. Не люблю смотреть вниз.
Признание это не было легким. Но Шошана только улыбнулась и ответила:
— Знаю.
Этого было мало для Изи. Он хотел услышать больше и больше высказать.
— Порой мне хочется выключить их, — усмехнулся он. — Не всерьез, конечно. Но… это связь, канат, пуповина. Ее я хотел бы оборвать. Чтобы они начали заново. С чистого, белого листа. Наши дети, я хочу сказать.
Шошана кивнула.
— Может, так было бы лучше, — заметила она.
— Их детям это так и так предстоит… Знаешь, сейчас в отделе ДС идет интересный спор. — По профессии Изя был инженером-физиком, выбранным Мэстоном на роль главного специалиста ОСПУЗа по искусственным интеллектам Шонвельдта. Сейчас приоритетной из восьми его должностей была работа на посту начальника группы дизайна среды для второго ОСПУЗа, строящегося сейчас в мастерских.
— О чем?
— Эл Левайтис предложил вообще избавиться от пейзажей. Произнес большую речь. Утверждает, что дело в честности. Давайте, дескать, честно пользоваться тем или иным сектором, позволим ему найти собственную эстетику и не будем навязывать ему иллюзорную. Если наш мир — ОСПУЗ, давайте примем его таким, какой он есть. Что будут значить для следующего поколения эти потуги воспроизвести земные ландшафты? И многие считают; что он в чем-то прав.
— Так и есть, — ответила Шошана.
— А ты смогла бы так жить? Без иллюзии простора, без горизонта… без деревенской церкви… может, даже без астропочвы — только полированный металл и керамика. Смогла бы ты принять это?
— А ты?
— Думаю, да. Так было бы проще… и, как говорит Эл, честнее. Не цепляясь за прошлое, мы могли бы все усилия отдать настоящему и будущему. Знаешь, мы прошли такой долгий путь, что трудно осознать, что бегство закончено, что мы здесь. Мы уже строим новую колонию. Когда в каждой оптимальной точке будет висеть станция — или когда мы решим построить Большой корабль и вовсе покинуть Солнечную систему, — какое значение будут иметь для наших потомков воспоминания о Земле? Они будут истинными косможителями. В этой свободе весь смысл нашего пути. И я не отказался бы глотнуть ее прямо сейчас.
— Достаточно честно, — отозвалась Шошана. — Думаю, я просто опасаюсь упрощенчества.
— Но эта вот башня — что она будет значить для рожденных и выросших в пространстве? Бессмысленная руина. Мертвое прошлое.