О признании и сознании дураков
Дурак не признает, что он таковой – в глазах своих часто мудрец и герой.
В светлых и смелых делах худшее топливо – страх.
Быть добрее с каждым днем – это мудрый «ход конем».
О детской невинности и взрослой провинности
Очень немного здесь взрослых людей души имеют невинных детей.
Улучшай свои манеры для души, а не карьеры.
Знайте, коршуны войны: трупам деньги не нужны!
От душевной гадят боли сетевые, знамо, тролли.
Многое в мире проходит почти без следа, только глупость людская – увы, никогда.
Чтоб не мять зазря бока, можно высмеять врага!
О прошлом спорить можно бесконечно – а время жизни очень быстротечно.
Коль несчастлив, вот совет: не веди подсчетов бед.
Мысли скачут аки кролики? Это «умственные колики».
Много в прошлом боли было коль дано – то не рой в текущем старое говно!
Земля – то место, где итоги чужих «богов» подводят Боги.
Через боль, и пот, и слезы воплощаются здесь грезы.
«Как все тоскливо в этом мире»…
«Как все тоскливо в этом мире, –
Решил Малевич, – я не рад.
Нам нужно мыслить как-то шире…
А не создать бы мне Квадрат?»
«Ну и мороз!» – подумал Федя…
«Ну и мороз! – подумал Федя,
– И вновь ведут на эшафот…
Не свалят русского медведя,
Врагу мы скажем: идиот!»
«Ну где же няня, где же кружка»…
«Ну где же няня, где же кружка,
Чтоб сердцу было веселей?» –
Так размышлял, возможно, Пушкин,
Когда катился на дуэль.
«Уместить в двух словах – это путь непростой»…
«Уместить в двух словах – это путь непростой», –
Размышлял на досуге товарищ Толстой.
Хоть роман и побольше объемом то был,
Он название в словах этих двух уместил.
– Белеет парус тот далекий…
– Белеет парус тот далекий…
Белеет, сволочь, и молчит!
– Ты просто, Миша, одинокий,
И твой пророк в тебе ворчит.
«Люблю я море!» – Айвазовский…
«Люблю я море! – Айвазовский
Вновь заплывает за буйки.
– Я плавать буду – стану ловким,
А то полезно для руки».
«Я буду жечь!» – промолвил Гоголь…
«Я буду жечь! – промолвил Гоголь.
– Огонь взовьется до небес.
Нет, не роман – роман не трогай!
К нам не пройдет ни Вий, ни бес».
«Воруют здесь, смотрю, как прежде»…
«Воруют здесь, смотрю, как прежде, –
С порога молвил Салтыков.
– Пусть я пока еще в одежде –
Боюсь, оставят без носков».
«Hate!» – сказал Маяковский…
«Hate!» – сказал Маяковский.
«Hate всем вам!» – повторил.
Это не говор московский –