— Бобо! — окликнул я.
Поскольку он не отозвался, я потряс его за плечо.
Он легонько застонал. Глаза на мгновение приоткрылись, но веки тут же бессильно сомкнулись.
— Бобо, проснись! С тобой все в порядке?
— Мыыыыыы.
— Ах ты Господи! Бобо, держись, я сейчас вызову «скорую помощь»!
Я вынул из кармана переговорник, который был при мне на случай, если бы Брекстон появился на Хьюсон-стрит.
Мои громкие причитания оживили Бобо.
— «Ско-ра-я» — ни-ни! Ни-ни! — выдавил он из себя по слогам, кое-как приподнялся и сел. Затем медленно поднял руки и потер ладонями лицо. — Ты кто? Я тебя зна-ю?
— Я друг Мартина Гиттенса. Я был на днях в мусоросборнике.
— А, помню, — сказал Бобо. — Это ты меня по яйцам…
— Нет, не я.
— Гад ты! Прямо по яйцам дубинкой! Гад!
— Да не я, не я!
Он устало закрыл глаза.
— Ладно, ладно, — проворчал он. — Я на тебя зла не держу. Дубинкой по яйцам — это ж такой пустяк!
Любопытно, что это у него желтенькое в шприце. Героин?
Бобо, не открывая глаз, вяло пошарил кругом рукой.
— Мужик, дай прибор.
— Я, дружок, полицейский! Нашел кого просить.
— Арестовывать будешь?
— Нет.
— Тогда дай мой прибор.
Он снова слепо поискал вокруг себя.
— Извини, Бобо, я тебе не помощник.
Он молчал — возможно, вырубился. Однако секунд через двадцать, по-прежнему не открывая глаз, спросил:
— Чего пришел-то?
— Ищу Брекстона.
— Так я и думал. Слышал про Рея?
— Я Рея видел. Убитым. Поэтому Брекстона и разыскивают.
— Вы, засранцы, угробили Рея.
— Мы ни при чем. Его Брекстон застрелил.
— Как скажешь, начальник… Так ты сюда за Брекстоном? А его тут нету.
— Я пришел с тобой поговорить.
— Ну? Об чем?
— О Брекстоне. Ты знаешь, где он сейчас?
Бобо приоткрыл глаза и, тупо глядя перед собой, с нездоровой ухмылкой бормотнул:
— Может, и знаю. А может, не знаю. Я не знаю, знаю я или не знаю.
— Бобо, не придуривайся! Если захочу, я тебя живо в кутузку спроважу!
— Ты ж сказал — не арестуешь! Слабо тебе. Гиттенс не позволит. Он меня защи… защищевает…
— Ах вот оно как.
— Ах вот оно так! И ты, начальник, мне помогать должен. Давай! — Он показал подбородком на прибор.
Хотя шприц был на расстоянии метра от Бобо, этот метр сейчас равнялся километру. Немыслимое, непреодолимое расстояние.
— Бобо, я не имею права! — сказал я.
— Тебя как зовут?
— Трумэн. Бен Трумэн.
— Офицер Трумэн, не мне вас жизни учить. Хочешь получать, умей давать. Такова селяви. Капитализм, мать его.
— Бобо, ты знаешь, где отсиживается Брекстон?
— Вот видишь, какой ты, начальник. Получать хочешь, а чтоб дать…
Я вынул из кармана двадцатку, помял ее в руке. Двадцать долларов для меня большие деньги. Я не Гиттенс, у меня нет робингудовских мешков с золотом, отнятых у наркодельцов!