— О чем ты думаешь? — спросила Кэролайн.
— Потерянный я какой-то. Сам не свой.
— Почему потерянный?
Я молчал. Кэролайн настаивала:
— Поделись.
— Моя мать умерла. — И, прежде чем Кэролайн успела выдать обычное в этом случае «сочувствую», я продолжил: — Я никак не могу привыкнуть к этому. Ее больше нет. Моя мать умерла. Бред какой-то.
Кэролайн ждала целого рассказа. Но что и как я мог ей объяснить? Она моей матери лично не знала. Как передать всю боль утраты — утраты навсегда и всего человека, с его кожей, с его теплым дыханием, с его голосом, жестами и повседневными привычками? Как в нескольких словах рассказать сложную и противоречивую историю жизни Энни Трумэн?
— У нас в Версале есть озеро, — произнес я. — Оно называется Маттаквисетт. Очень красивое. Весной холоднющее. А мать любила купаться в мае, когда не всякий мужчина решит сунуться в воду. Дома у нас сохранился любительский фильм: мать лежит на резиновом надувном матраце, который качается на волнах в нескольких метрах от берега. На ней желтый купальник, и она беременна. Она беременна мной. В дождливые дни мы часто вытаскивали проектор и смотрели этот фильм, в девяносто девятый или в сотый раз. На экране она такая молодая, что-то около тридцати. Чуть старше, чем я сейчас. На экране она смеется. Она там такая счастливая! И эта картина постоянно стоит в моей памяти. Уж не знаю почему, но это первое, что я вижу, думая о матери…
— Ты тоскуешь по ней.
Я кивнул.
— Наверняка твоя мама была бы горда тобой. Ты вырос хорошим человеком.
— Надеюсь.
— Бен, я тоже мать. Поверь мне, будь ты моим сыном, я бы гордилась.
— Думаю, мама была бы счастлива, что я вернулся в ее родной город. И то, что мы делаем сейчас, ей бы ужасно понравилось!
— А что мы сейчас делаем?
— Флиртуем. Или нет, флирт не совсем верное слово. Так или иначе, ей бы понравилось.
— Значит, мы с тобой флиртуем, Бен?
— Не знаю. А ты как думаешь?
Она потупилась.
— Возможно.
— Ты знаешь, что твой отец ежедневно бывает на могиле твоей сестры? — вдруг спросил я.
— Да, знаю.
— Каждый божий день. А ведь столько времени с ее смерти прошло!
— Мало-помалу боль забывается. Но очень медленно…
— Твой отец сказал мне примерно то же самое.
Я допил виски. В душе воцарялся покой.
— Бен… Возможно, мне следует извиниться перед тобой, что я так наехала на тебя. Я поневоле обязана быть предельно осторожной и осмотрительной. В какой-то момент мне показалось, что Гиттенс прав насчет тебя и Данцигера. У тебя был мотив, средства и возможность…
— Кэролайн, время от времени нужно забывать про всю эту долбаную агата-кристню. Надо видеть перед собой живого человека, а не улики, мотивы и прочую лабуду.