Мать отреагировала с предельной жесткостью.
Она вылила в раковину весь алкоголь, который имелся в доме. И поставила условие дальнейшей жизни: во-первых, ни капли чертова зелья в «ее доме»; во-вторых, приходя домой, отец никогда — никогда — не должен пахнуть алкоголем.
Конечно, крика было много, но мать умела настоять на своем. Поднять руку на нее он не смел. Он лупил кулачищами по стенам в кухне, оставил вмятины в штукатурке, пробил несколько досок в перегородке. Лежа наверху в своей кровати, я чувствовал, как трясется наш небольшой дом.
Однако отец и сам понимал, что наступило время взяться за ум.
Выпивка и его бешеный темперамент не сочетались.
Все кругом знали, что под мухой Клод Трумэн страшен. Мне даже кажется, те почти преувеличенные уважение и дружелюбие, которые жители нашего городка выказывали моему отцу, объяснялись не только и не столько их благоговением перед честным слугой закона, сколько именно тем, что они побаивались хулиганских сил, которые развязывал в нем алкоголь.
В следующие восемнадцать лет — вплоть до смерти матери — отец ни грамма спиртного в рот не брал. Репутация человека дикого нрава сохранилась. Трезвый, он тоже был не сахар. Правда, со временем люди привыкли объяснять его припадки, когда он мог на кого-то накричать или кого-то даже поколотить, точно так же, как он сам, — то есть человек сам напросился на крик или на рукоприкладство. «Нельзя было не поучить».
Я засунул старую фотографию отца обратно в раму зеркала. Давняя история. Что ее вспоминать — было и быльем поросло…
Перед тем как выйти из дома, я достал из шкафа чистую рубашку для отца и повесил ее на видном месте.
Когда я уходил, он все еще доедал яичницу.
Озеро Маттаквисетт по форме очень похоже на песочные часы и тянется с севера на юг на добрую милю. Южная часть поменьше, но именно ее имеет в виду большинство людей, говоря об этом озере.
Неподалеку от южного конца Маттаквисетта находится бывший «рыбачий домик» нью-йоркской семьи Уитни. Это летний огромный особняк в псевдодеревенском стиле — любящие природу манхэттенцы определенного класса строили особняки в таком стиле перед Великой депрессией. Теперь этот домина принадлежит совместно нескольким семьям. Он стоит на холме и, видный отовсюду, царит над местностью.
К озеру можно спуститься по тропе через густой тенистый сосновый лес — примерно четверть мили.
«Рыбачий домик» наполняется жизнью исключительно в августе, когда меньше всего комаров.
По берегу раскиданы другие летние домики, но это действительно домики и не идут ни в какое сравнение с бывшей летней резиденцией семьи Уитни. Будто стесняясь своей относительной невзрачности, они прячутся за деревьями и от воды практически не видны.