— Пусти, рыжая, — беспомощно и зло сказал беззубый, — отпусти сейчас же.
— Проси пощады! — сказала я.
Беззубый рванулся, но я держала его крепко.
— Проси пощады! — потребовала я снова.
— Отпусти его, — тихо сказал мальчишка из Петькиной группы, он стоял рядом и держал в руках пыльное синее стеклышко. — Он майку порвал, ему дома теперь попадет.
— Пускай пощады просит, — сказала я.
Петька отвернул голову, и я вдруг увидела, что он плачет.
От неожиданности я вторым коленом встала ему на грудь и спросила:
— Ты что? Ты из-за майки?
Но Петька ничего не ответил, лишь перевел прерывисто дыхание.
— Ну вставай, вставай, — я поднялась, протянула ему руку, но он руки не взял, поднялся сам и пошел к кустам. И я увидела, что майка у него порвана очень сильно.
— А зачем он клад украл? — сказала я, но мне никто не ответил.
Мальчишки стояли молча и смотрели вслед уходящему Петьке.
— У него мать строгая, — огорчился мальчик, который выпустил нас из кладовки. Его звали Саша. — Теперь ему попадет.
— У меня дома есть майка, — сказал Ванечка, — Маша пойдет и принесет, она под подушкой.
— У тебя тоже строгая мать, — объяснила я Ванечке, — лучше к Гале в школу пойдем, она зашьет.
— Она не строгая, — сказал тихо Ванечка, — она переживает, что писем нет.
— Нам тоже писем нет, — сказал Саша, — мама тоже переживает.
До школы мы шли молча, я шла впереди, показывая дорогу, а Петька сзади, он шел так, будто совсем не со мной. Возле госпиталя я задержалась у забора, чтобы поговорить с ранеными, и Петька, наверное, очень завидовал, видя, что здесь все меня знают и любят. Раненый с третьего этажа дал мне три квадратика шоколада и спросил, приду ли я вечером.
— Приду, — успокоила я его, — я молоко сегодня своим принесу. Вам принести?
— Не надо, ты лучше мне про матроса споешь, помнишь?
Он шел впереди с автоматом в руках,
Матрос Черноморского флота.
— Помню, помню, — я аккуратно разломила палочку посередине, — я пошла… На, — протянула я половинку палочки Петьке, — попробуй.
— Я не люблю это, — сказал Петька и сглотнул слюну. — Скажи, а у них есть патроны?
— У них все есть, даже автоматы, — соврала я, — мне Маркел Митрофаныч стрелять давал из автомата.
— А мне можно к ним прийти? — спросил Петька.
— Ты же ничего не умеешь делать — ни петь, ни плясать, ни ухаживать за ранеными, я вот все это умею, меня главный доктор знает.
— Я автомат чистить могу, — сказал Петька. Он забежал вперед и заглянул мне в лицо: — Возьми меня с собой.
— Ешь, — я протянула ему кусочек шоколада, — ешь, а то тает.
— Лучше маленьким отдать, Ванечке или Сашке, — сказал Петька и отвел глаза от шоколада.