Без промедления Павел передёрнул затвор. Мелькнула мысль:
— На плече синяк будет во всю харю.
Чуть слева, на высоте метров в пятьдесят, вылетел второй и тут же застрекотал пулемётом. Защелкали пули. И снова — перекрестие прицела, хлёсткий выстрел с характерным пришёптыванием. Дрон медленно завалился на крыло, и, не прекращая вращения, как пропеллер ушёл за лес. Грохнуло, повалил черный дым.
Шило аж взвизгнул от удовольствия:
— Вот так вам, суки!.. Нет! Вы видели?! А?!
Пашка сел и увидел…
— Стой! — заорал он. — Стой!
Кинулся к поникшей головой Машке.
— Машенька, деточка…
Грудная клетка, простреленная справа насквозь, истекала кровью и белела выломанным ребром.
Пашка трясущимися руками пытался сжать края раны, бормоча.
— Господи! Да как же это?! А-а-а, суки!
Машина остановилась. Все заметались. Шило вылетел из багажника с большой брезентовой сумкой.
Бабка выхватила у него этот баул, вытащила большой ватный пакет и приложила к ране, пытаясь остановить кровотечение. Шило подсовывал второй под Машину спину.
Пашка вдруг отчётливо понял, что это не игра, не сон, и он сейчас, вот прямо сейчас, потеряет эту, за несколько часов ставшую ему дорогой, девушку. Отчаяние захлёстывало.
— Приподними руку и держи. Мешает, — приказала ему Бабка.
Он двумя руками приподнял Машкину правую руку. В голове металось:
— Господи, только не Машка! Господи, возьми меня! Господи, только не эту девочку! Господи!!
Вся команда замерла и глядела на его руки, держащие Машину ладонь.
— Да делайте же что-нибудь! Она же умирает!
Короткий сказал:
— К знахарю его вести уже не надо…
Бабка сняла ватный пакет, забрала у него Машину руку и приказала.
— Клади ладони на рану.
— Зачем? — удивился он бездушности и бессмысленности этого приказа.
— Не спрашивай, мать твою! — рявкнула Бабка. — Быстро, руки на рану! Ну!
Пашка приложил ладони к дыре.
— Закрой глаза и лечи её!
— Да как?!!
— Тьфу ты блядь! — выматерился Шило.
— Закрой глаза! Жалей её! Сильно жалей! Пожелай, чтобы она выздоровела! — кричала Бабка.
Пашка, в последней надежде, закрыл глаза и пожелал.
И внезапно увидел… почувствовал… ощутил… непонятно как, и Машкино тело, и её боль, пульсирующую в ране, и силы, уходящие из неё вместе с жизнью. Приоткрыл глаза. Вокруг его ладоней колыхалось и искрилось маленькое полярное сияние. Он снова зажмурился и отдал Машке свою силу. Всю. Без остатка.