– Вот ты где, – говорит Джо. – Пойдем, поможешь мне кое с чем. Это быстро.
– А что такое?
– Это в другой комнате.
Она отводит меня в мерцающую тьму огромной родительской спальни, там резко разворачивает лицом к себе и дарит мне самый длинный за всю историю человечества поцелуй.
– Я скучала, – говорит она шепотом.
– Я тоже, – тихо отвечаю я.
– Будем сегодня вечером время от времени сюда заглядывать.
– Вас понял.
– О-о-о-о! – тянут хором два тоненьких голоска.
Мы с Джо оборачиваемся. В темном углу за растением в кадке притаились два маленьких человечка.
– Бен, а ну‐ка идите отсюда, – рявкает Джо.
Ее младший брат Бен, громко хихикая, убегает из комнаты. За ним несется Анна Ким, младшая сестра Эндрю Кима. Мы синхронно закатываем глаза, а потом, сделав вид, что ничего такого не было, возвращаемся в спальню Джо, где сидят лимбийцы.
– Если опять пробки выбьет, надо просто щелкнуть автоматом, – говорю я. – Только сначала все выключи из розеток.
– Буду знать, – отвечает Джо. – Спасибо.
Лимбийцы внимательно смотрят на нас. По выражению их лиц видно, что нам не удалось их обмануть. Кого вообще могли сбить с толку пробки?
– Зачем притворяться? – спрашивает Элла. – Просто сказали бы, что вам надо потискаться.
– Потискаться! – повторяет Джон Лим так, будто на самом деле хотел сказать: «Отличная идея, Элла!»
– Эй! – громко кричат нам снизу. – Ужин!
Мы все встаем, только Джон с Эллой не торопятся. Я смотрю на Джо. Типа: «Как мило! Пойдем, пусть сидят». Столовая превратилась в гастропаб: крафтовое пиво, виски, сильно зажаренная курица, бургеры с говядиной и сладкий картофель фри. Даже детям, то есть нам, предлагают дегустационный алкогольный сет – эль, индийский пэйл-эль, лагер и что‐то еще, все в маленьких стаканчиках на деревянном подносе, на котором выжжена надпись: «Бар Сонгов». Довольно оригинально.
Взрослые сидят за столом для взрослых. Большие дети – за столом для больших детей. Двое самых маленьких – Бен Сонг и Анна Ким – устроились на диване и играют на планшете в Karate Fruit Chop. Я делаю глоток того, что называется шотландским элем, чувствую, что сразу начал пьянеть, и отставляю стаканчик. Эндрю Ким пьет эту гадость, словно это энергетик.
– Мои дорогие друзья, – говорит Эндрю. – Небо меняется, менялось и будет меняться.
– Э-э-э? – удивляюсь я. Эндрю пытается подражать Шекспиру, но выходит так себе. Он не Шекспир. Он Лжешекспир.
Джон Лим делает маленький глоток пива:
– Кажется, он пытается философствовать.
Эндрю торжественно кивает, как будто мы в церкви.
– Наверное, Эндрю имеет в виду ветер перемен – выпускной, а потом это лето… – говорит Элла. – Ну и то, что потом будет со всеми нами.