Проглотив ком, я старалась оградиться от того вязкого узла напряжения, что возникло между нами. Это удавалось с адским трудом! Ведь набухшие от холода соски даже сквозь тонкую ткань снова и снова терлись об судорожно вздымающуюся грудь Керна. В одно мгновение наши соски соприкоснулись, и могу поклясться, что слышала, как из груди этой каменной скалы вырвался приглушенный стон, а зубы заскрипели!
– Тебе нужны деньги, Сэм Керн? Хочешь продать своего дружка подороже? – я ехидно усмехнулась, давая понять, что совсем не чувствую того, что на самом деле испытываю. Черта с два кто-то об этом узнает!
– Нет… – он усмехнулся, и было в этом что-то настолько печальное и глубокое, что меня словно молнией ударило. Лоб Сэма коснулся моего, когда его губы так знакомо уперлись в мои и возникла какая-то правильная тишина. Я не чувствовала, что пауза затянулась. Мне было хорошо в тот момент, когда я отпустила себя и все сложности. Я просто чувствовала его запах, дыхание, теплую кожу и была там, где должна была быть. Как вдруг его язык провел дорожку по моим губами, словно изучая каждую складочку, а из губ вылетел отрывок фразы: – Я не хочу от тебя денег, Мия. Я хочу тебя всю.
Сидя с кружкой горячего шоколада, в которую Керн налил немного коньяка, я чувствовала себя героиней американского фильма.
– Армстронг? Дейвис? Паркер? – стоящий в паре сантиметров от меня Сэм внимательно рассматривал запылившиеся пластинки, выбирая, какой джаз сделает вечер еще более невероятным.
– Не поверишь, но не один из них. Есть Билли Холидей? – мне было плевать, какую музыку из запасов отца Романа выберет Сэм. Я не могла выбрать, на что смотреть: трескающиеся дрова в камине или голую спину мужчины, сидящего в позе лотоса прямо на деревянном полу?
Несмотря на все намеки, Керн принес меня на яхту, посадил на разложенный диван, заставил снять всю одежду. Но только для того, чтобы нарядить в свою футболку и закутать в плед. Кажется, он даже не подглядывал, а честно делал самый вкусный в моей жизни напиток.
Уверена, что Сэм чувствовал мой взгляд на себе, поэтому, услышав имя джазовой дивы, усмехнулся и абсолютно серьезно спросил:
– Уверен, фанатка должна знать ее настоящее имя.
– Ты имеешь в виду Элеонора Харрис? – якобы равнодушно протянула, победоносно улыбаясь. Неужели мужчина думал, что я настолько глупа? В Лондонской школе мы не в пасьянс на уроках играли. – А знаешь, как ее прозвали на родине?
Мужчина напрягся, явно выдавая свое фиаско. Но волновали в тот момент мой пьяный, разомлевший от тепла мозг его напряженные до предела мышцы, словно прорисованные скульптором. Толстая резинка домашних брюк, найденных Сэмом на яхте, четко выдавала полное отсутствие нижнего белья… Да еще и спустилась так низко, что мое тело снова и снова покалывало, когда я впоминала, что совсем недавно я свободно могла коснуться его каменного достоинства.