– Хотите, чтобы я доказал обратное?
Ни единый мускул не дрогнул на его лице, но комната вдруг словно уменьшилась в размерах. Едва заметное изменение тона его голоса и потемневшие глаза мгновенно насторожили ее. Его гнев сменился чем-то еще. Чем-то куда более опасным.
– Вам не нужно ничего мне доказывать.
– Неужели? И позволить вам осуждать меня?
– Вы осудили меня, прежде чем переступили мой порог. А беспокоясь о том, как бы вас не увидели в моем обществе, ведете себя точно так же, как и все прочие.
– Вы во многом заблуждаетесь. – Он нахмурился. – Я не робот. И сверхспособностей у меня нет. Но контроля я никогда не теряю, Белла.
Он подошел к ней вплотную, нависнув над ней.
– Я не могу начать, – проговорил он с холодной властностью, – а затем остановиться.
– Что начать? – с вызовом уточнила она.
– Вы Белла Санчес, – со значением произнес он. – Поцелуи и обожание составляют смысл вашей жизни.
То был болезненный удар. Репутация матери запятнала и ее собственную. Мужчины считали, что раз Белла унаследовала черты внешности матери, то наделена и ее умениями. Но Мадлен бросили все ее любовники. Частично поэтому Белла отказывалась сближаться с любым представителем сильного пола, которому доставало наглости сделать ей подобное предложение. Она всегда оставалась непоколебимой. Всегда.
– Что, если я вовсе не жажду ваших поцелуев?! – воскликнула она, принуждая себя оставаться на месте, хотя внутренний голос велел спасаться бегством.
– Неужели? – Он рассмеялся низким, сексуальным смехом. Его улыбка растаяла, и он на шаг сократил расстояние между ними, пристально глядя на нее своими светло-голубыми глазами. – Вы очень красивы.
В его голосе звучала хрипотца. Беллу омыло волной жара, и она смутилась еще больше.
– Красота – не главное в жизни, – возразила она.
Глянцевые журналы и пластические хирурги с ней ни за что бы не согласились, но Белла знала правду. Со временем красота увядает.
– Верно, – мягко согласился он.
Воздух вдруг сделался более плотным, и Белле захотелось сбежать. Она знала, что ничего не почувствует, даже если Антонио ее поцелует. Как обычно. В этом все дело. На самом деле она не была сладострастной сиреной, роль которой приписывала ей молва. Не пройдет и десяти секунд, как он догадается о ее фригидности. Она сжала зубы, злясь из-за того, что придется пережить это унижение.
– Что ж, продолжайте, – произнесла она с вызовом. – Тогда увидите, что случится.
– Хорошенькое приглашение, – насмешливо заметил Антонио.
– Вы тоже не корчитесь в агонии необузданной страсти.
– Необузданная страсть надо мною не властна, не забыли? – Он окинул ее внимательным взглядом. – Поэтому вам не удастся вскружить мне голову.