Страсть под турецким небом (Хильт) - страница 24

В нашей команде хореографом была прекрасная Вероника: высокая блондинка из Воронежа с огромными голубыми глазами и совершенным телом. Я смотрела на нее снизу, как на Недосягаемое Совершенство: она с разбегу могла прыгнуть в минусовой шпагат, умела танцевать все танцы на свете и быть самым главным командиром. Ей было, кажется, 28, мне – 18, и поэтому она казалась мне очень взрослой и важной (боже, мне самой сейчас больше, но никакая я не взрослая и не важная).

Вероника работала с Алту в команде уже 10 лет: помнится, когда-то она играла роль Эсмеральды, а он – Квазимодо. Забавное совпадение, не правда ли? Она его очень хорошо знала, наверное, их можно было назвать друзьями. Как-то Вероника так серьезно посмотрела на меня и сказала, что после встречи со мной он сильно изменился. Причем началось это с тех пор, как я прилетела в Турцию, а он мотался ко мне, в тот самый первый отель, из которого потом меня и украл. Он много обо мне говорил, и его ни разу не видели с туристками. Он переживал, все ли у меня в порядке, и это было не просто так. И помню ее фразу: «Вот не понимаю, и что он в тебе нашел? Ему нравятся совсем другие девушки, ты слишком хорошая, скромная и правильная. Я думаю, это серьезно». Нет, не было негатива в ее посыле, просто тот имидж и то поведение, которые были у него до меня, не вязались с той заботой и вниманием, которым Алту меня окружал. И этого я не могла понять, прождав его в комнате общежития до пяти утра. Какого черта? Почему он так со мной поступил? Неужели человека может исправить только могила?..

Я пыталась понять, что я сделала не так, ведь любая измена мужчины – это вина женщины. И тысячи сценариев рождались и умирали в моем воспаленном мозгу, мне хотелось провалиться сквозь землю, собрать вещи, улететь домой. Кроме того, целый день я не видела Люду, и от этого мне было еще хуже. Значит, правда. Значит, между ними что-то было. Мысли так и крутились в моей голове: ей стыдно показаться мне на глаза, стыдно… Стоп. Но она ничего о нас не знала, почему же ей должно было быть стыдно? И мое подсознание постоянно пыталось найти лазейку в реальности: «Да нет, дорогая, не придумывай, ничего такого не было, тебе показалось». В этот день, мне кажется, от переживаний у меня появился первый седой волос.

Мне порой кажется, что у всех женщин есть какое-то раздвоение личности: одна наша половина надевает на нас розовые очки и внушает, что розовые единороги существуют, а вторая, чтобы жизнь медом не казалась, стучит кувалдой по очкам, которые разбиваются стеклами внутрь. Разве нет?