Вообще во многом у него были странные взгляды на жизнь, но сейчас, спустя 10 лет, я понимаю, как же он был прав во многих вещах. Он был прав, но методы мотивации у него были своеобразные. «Да у тебя жир на животе, поэтому ты должна его открыть, чтобы все видели и тебе было стыдно», – так я воспринимала это тогда, в 19 лет. «Держи свою проблему в фокусе, чтобы видеть прогресс», – так я это понимаю сейчас. Одна и та же ситуация, два совершенно разных посыла. Я думаю, он не хотел меня огорчить, но не мог подобрать правильных слов для маленькой девочки с высоты своей тридцатилетней колокольни. К сожалению, именно его такие замечания, именно те самые фразы, которые я пропускала через себя, послужили очень хорошим трамплином, через который, ревя мотором, я прыгнула прямиком в страшную анорексию.
Анорексия – это болезнь в голове. Когда я начинала худеть, мой вес при росте 162 см составлял 52 кг. Сначала мне просто хотелось увидеть на весах цифру 50. Кто вообще вбивает внушаемым девочкам в головы, что цифра на весах что-то значит? Почему они становятся зависимы от этой цифры? С обложек журналов на нас смотрят отфотошопленные топ-модели под заголовками «Похудей за неделю на диете от такой-то такой-то», а с экранов ТВ то и дело транслируют образ успешной и желанной женщины – непременно худой. И если сейчас в моде фитнес и какие-никакие, но формы, в далеком 2005-м идеалы были совсем другие – между «красотой» и «худобой» ставили жирный знак «равно». Я помню, что в нашем тренажерном зале были напольные весы. Алту стоял за мной, когда они показали ту самую цифру – 52. «Вах, да ты толстая! – вырвалось у него. – девушка не должна весить больше пятидесяти, вот Дидем весит вообще 45». В Дидем было 150 см роста, но этот факт, видимо, значения не имел. До этих его слов я вообще не задумывалась о цифре на весах. Я всегда следила за питанием и старалась вести активный образ жизни, много ходила пешком, тянулась и качала пресс, меня все вполне устраивало. Мой подтянутый живот был объектом зависти некоторых подруг, но у меня никогда не было слишком низкой жировой прослойки и кубиков, зато всегда были очень стройные ноги и хорошего второго с половиной размера грудь. Когда я набирала полтора-два килограмма, мне безумно нравилась моя фигура: бедра приобретали женственные очертания, а ягодицы – соблазнительную округлость, и я чувствовала себя весьма привлекательной. Как только я немного худела, в первую очередь теряли свою форму ноги и попа, оттого мне было очень некомфортно. Я не знаю, что случилось, как меня так могло переклинить и почему его слова «да ты толстая!», касавшиеся даже не меня, а моего веса, цифры, которая вообще ничего не значит, образовали короткое замыкание в моих мозгах. Первое, что я почувствовала, – недоумение: «В смысле толстая? На мне хорошо сидит одежда 42-го размера». Затем последовало сомнение: «А может, правда стоит чутка схуднуть? Хорошо бы иметь кубики, да и руки большеваты, если внимательно присмотреться…» В сочетании с пропагандой нездоровой худобы повсюду слова Алту стали снова и снова крутиться в моей голове, и я все-таки решила, что да, похудеть лишним не будет. Тем более впереди был почти месяц в Петербурге, где ничто меня не будет отвлекать, там и займусь своей фигурой: «Когда я прилечу обратно, он будет поражен!»