Так прошла ночь. Рано утром пленные ушли на работу. Проходя мимо нашей двери, они все смотрели в нашу сторону. Некоторые прощались с нами кивком головы.
Солдат повел нас по улице города, завел в какое-то учреждение и оставил стоять в комнате, где были только стол, два стула и шкаф. Над столом висел большой портрет Гитлера. Выражение лица у фюрера было иное, чем у наших вождей. Наши смотрели на мир сумрачно, со скрытой угрозой. У Гитлера преобладало бюргерское самодовольство.
Ждали мы недолго. В комнату вкатился пухлый чиновник в черной форме, опоясанной ремнями. На правой руке у него была повязка с красной свастикой в белом круге. Чиновник сел за стол под портретом Гитлера, положил перед собой лист бумаги и начал допрос:
— Как звать?
Мы сказали наши имена.
— Откуда бежали?
Мы в один голос ответили, что не понимаем по-немецки.
Чиновник, не получив ответа, повел нас вглубь здания в полутемную комнату. При нашем входе из-за стола встал здоровенный солдат в зеленой пехотной форме. Чиновник что-то сказал ему и ушел. Солдат повернул к нам лошадиное лицо и на тяжелом галицийском наречии задал тот же вопрос. Я объяснил, что мы не знаем названия лагеря. Тогда солдат встал из-за стола, подошел ко мне вплотную и вдруг коротко и сильно ударил в живот. Второй удар сбил меня с ног. Пока я пытался отдышаться, Виктор назвал городок. Надо сказать, что путали мы без предварительного уговора, не зная, что будет лучше для нас.
Солдат задал еще два-три вопроса и отвел нас снова к чиновнику. Чиновник отворил дверь в канцелярию и крикнул:
— Позвать переводчика!
Минут через двадцать в комнату вошла миловидная девушка лет 22–23 в белом шерстяном платке и потертом черном ширпотребовском пальто. Держалась сухо и с достоинством. Чиновник подумал и указал ей на стул. Девушка села, опустила на плечи платок и поправила волосы. Несколько раз она взглянула на нас. В ее глазах метались обрывки панических мыслей: «Бедные! Наши русские! Шатаются от ветра! А кругом злые и жестокие люди!»
Начался допрос через переводчицу.
— Почему бежали? Как бежали? Кто помогал?..
Вопросов было бесконечно много…
Сначала все шло хорошо. Девушка спрашивала нас для формы, а чиновнику говорила совсем другое. Нам она повторяла: «Вы не бойтесь, я знаю, что им говорить!»
Так, на вопрос «почему бежали?» — ответила: — «Были голодны и шли жаловаться на еду и плохое обращение!» — Эти слова вызвали подобие улыбки на лице чиновника: шел теленок жаловаться волку…
По-немецки девушка говорила чисто и свободно. Когда чиновник вышел на минуту за бумагой, она снова принялась нас утешать и повторяла: — «Все будет хорошо, все уладится!»