Наконец, когда автобус ушел, мы смогли перевести дух. Йенсен улыбнулся мне, вытирая пот со лба.
– Мы поставили рекорд, Джек, – сказал он. – Такого еще не было. Без тебя мы бы не справились. Тридцать обедов! Раньше им приходилось довольствоваться только бутербродами.
– Все зависит от повара, – ответил я.
– Да. Ну и жена! В любом случае мы все трое потрудились на славу. Послушай, мы с Лолой займемся посудой, а ты посиди здесь и подежурь у заправки. Сегодня ночью – твоя смена, и надрываться в мастерской нет смысла.
При обычных обстоятельствах я бы обязательно помог им, но сейчас я не мог себя заставить находиться рядом с Лолой. Мне нужно было время подумать. Когда закончилась эта запарка с обедом, я опять ощутил во рту привкус страха.
Выйдя на веранду, я сел и закурил. Едва я начал приходить в себя, как почувствовал чей-то пристальный взгляд. Я обернулся. На веранду вышла Лола и смотрела на меня: ее зеленые глаза метали молнии. К открытому окну подошел Йенсен со стопкой грязных тарелок в руках. Вид у него был встревоженный.
– Чего эта мямля здесь расселась? – В ее крике звучали истеричные нотки. – Он что, больше здесь не работает? Я должна все делать одна?
– Послушай, дорогая, – сказал Йенсен примирительно. – Сегодня его очередь дежурить ночью…
– А мне на это наплевать! – Она повернулась ко мне. – Ступай и вымой посуду. Если кто и будет отдыхать в кресле, так это я! Ступай и отрабатывай то, что тебе платят!
– Лола! – Голос Йенсена прозвучал резко.
Я уже вскочил на ноги и шел на кухню.
– Прошу прощения, миссис Йенсен, как скажете.
– Лола! Прекрати немедленно! Что за тон! Это я сказал ему присмотреть за колонкой, – крикнул Йенсен, наполовину всунувшись в окно.
– Неужели здесь некому меня пожалеть? – закричала она в ответ. – Похоже, я здесь нужна только для вонючей кухни и ради постели.
Она выбежала с веранды и бросилась в дом, хлопнув за собой дверью.
– Она просто замоталась, – сказал я, – и устала. У женщин это бывает. Для них нужна разрядка. Это пройдет, и завтра все будет в порядке.
Йенсен потер подбородок, качая головой и хмурясь.
– Ты так думаешь, Джек? Она раньше никогда себе такого не позволяла. Как считаешь, может, мне пойти успокоить ее?
Я не мог ему сказать, что все это было устроено нарочно, чтобы остаться ночью одной, а когда он уснет – прийти ко мне для разговора.
– Я бы не стал ее беспокоить, мистер Йенсен. Держу пари, завтра все наладится. Она просто устала. Может, займемся посудой?
Он положил мне руку на плечо:
– Ты хороший парень, Джек. Многие бы вышли из себя, если бы с ними разговаривали в таком тоне. Мне было очень стыдно за Лолу. Но ты ведь сам сказал – она устала. Я поговорю с ней об этом завтра. Она, похоже, не понимает, какую помощь ты нам оказываешь.