– Вы, кажется, угрожаете мне, Люсиль? – спокойно спросил я. – Это тоже смахивает на шантаж.
Застучав стиснутыми кулачками по коленям, она воскликнула:
– А мне не важно, на что это смахивает! Я просто хочу знать, что вы будете делать, когда он предъявит свои требования!
– Подождем, пока он их предъявит.
Она откинулась назад, в прищуренных глазах мерцало пламя.
– Вы, наверное, уже сами не рады, что согласились взять вину на себя. Уже небось жалеете, что пообещали. Только слово не воробей, теперь уже поздно.
– Интересно, вы о ком-нибудь, кроме себя, хоть иногда думаете? Ведь с той секунды, как началась вся эта канитель, вы обо мне даже ни разу не вспомнили, – отчеканил я, не скрывая неприязни. – Вас беспокоит одно: как вывернетесь из этой заварухи вы.
– Если бы не вы, я не попала бы ни в какую заваруху, – сказала она холодным, бесстрастным голосом. – Почему же теперь я должна думать о вас? – Она отвела глаза и добавила: – Это вы во всем виноваты. С самого начала.
Внутри у меня все закипело, я едва сдержался.
– Вы так считаете, Люсиль? Значит, во всем виноват я, а вы просто невинная овечка? Вы ведь с самого начала знали, что поступаете нехорошо, когда уговаривали меня научить вас водить машину. А на уединенный пляж разве я предложил ехать? Нет, вы. Да на моем месте любой мужчина решил бы, что перед ним самая обычная похотливая кошечка и долго уговаривать ее не надо.
Лицо ее пошло пятнами.
– Как вы смеете!
– A-а, бросьте, – махнул рукой я. – Не будем ссориться. Я обещал не вмешивать вас в это дело, и, если это будет в моих силах, я обещание сдержу.
Она подалась вперед, лицо злое, побелевшее.
– Да уж будьте любезны, сдержите! Я не желаю терять Роджера, не желаю идти в тюрьму только потому, что вы вели себя как животное.
Поднявшись, я прошел к окну и остановился к ней спиной. Меня охватила такая злость, что лучше было не выражать ее словами.
– Я уезжаю, – сказала она после долгой паузы. – Не желаю больше об этом думать, оставляю все целиком на вас. Дали слово – вот и держите его!
Я повернулся.
– Советую выбросить эти дурацкие воздушные замки из головы, – твердо сказал я. – Потому что это уже слишком. Вы просто-напросто эгоистичная, расчетливая, вздорная сучка. Мы с вами связаны одной веревочкой, поймите это, иначе прозрение может оказаться слишком тяжелым.
Она вскочила на ноги.
– Дура я, что вчера ничего не сказала Роджеру. Но еще не поздно, я ему все расскажу сейчас!
Я уже переступил черту, и мне было все равно. Я улыбнулся:
– Ого! Это интересно! Какой реакции вы от меня ждете? Что я буду ползать перед вами на коленях и умолять этого не делать? Ну нет, если вы уж так хотите взять в соучастники вашего драгоценного влиятельного Роджера, я согласен, только я поеду с вами и сам расскажу ему, как все было. Я расскажу, как вы навязали мне знакомство, как просили меня научить вас водить машину, как предложили поплавать при луне, как пытались напроситься ко мне в гости и надеть для маскировки темные очки и шляпу с большими полями. А когда я предложил, чтобы вы попросили у него разрешения провести день со мной, вы сказали, что он ревнивый и глупый. Так что я не против, поехали. Расскажем вашему муженьку все как было, уверен, ему это понравится.