Допив виски и заплатив по счету, который, кстати говоря, тоже оказался крупным надувательством – раза эдак в три, – я направился к указанной двери и очутился в проходе за сценой.
Прямо передо мной находилась довольно обшарпанная дверь с выцветшей звездой. Я постучал, и женский голос ответил:
– Войдите.
Я повернул ручку двери и шагнул в маленькую комнату. Зеркало, туалетный столик, шкаф, два стула, в углу – ширма, на полу – вытершийся ковер.
Перед зеркалом, колдуя над своим лицом, сидела Долорес. На ней был халат из красного шелка, чуть распахнувшийся, и я имел возможность созерцать ее холеные ноги в нейлоновых чулках.
На столе стояла наполовину пустая бутылка джина, а рядом – стакан, наполненный либо джином с водой, либо чистым джином.
Она не обернулась, но посмотрела на мое отражение в зеркале.
– Я так и подумала, что это вы, – сказала она. – Хотите джина? Где-то здесь должен быть стакан.
Я сел.
– Нет, спасибо. Я сегодня пью виски. В общем-то, я хотел угостить вас.
Она наклонилась вперед – получше рассмотреть себя в зеркале. Потом взяла кроличью лапку и смахнула пудру с темных бровей.
– Почему?
Мне показалось, что она немного пьяна.
– Понравилось, как вы пели, и я решил, что бутылки шампанского это стоит, – сказал я, наблюдая за ней. – Ну и хотел поговорить с вами.
Она отпила из стакана. По тому, как она поморщилась и даже содрогнулась, я понял: в стакане чистый джин.
– А кто вы такой?
Глаза ее чуть подернулись дымкой и слегка осоловели. Она была почти пьяна, но все-таки еще соображала, что говорит или делает.
– Меня зовут Честер Скотт. Живу и работаю в этом городе.
– Скотт? – Она слегка нахмурила брови. – Честер Скотт? Где-то я это имя слышала.
– В самом деле?
Она сощурилась, наморщила лоб, потом пожала плечами.
– Где-то слышала… Значит, вам понравилось, как я пела? – Она протянула руку. – Дайте сигарету.
Я протянул ей сигарету, достал зажигалку, дал прикурить ей, потом прикурил сам.
– Пели вы хорошо, только оформление никуда не годится.
– Знаю. – Она выпустила дым к потолку, потом отхлебнула еще джина. – Вы слышали, какие были аплодисменты? Можно подумать, у них волдыри на руках.
– Эта публика совсем не для вас.
Она поморщилась.
– Если артист чего-нибудь стоит, он справится с любой публикой, – отрезала она и снова повернулась к зеркалу, чтобы заняться своим лицом. – А что вы делали на пляже утром? Только не говорите, что купались, все равно не поверю.
– Просто осматривал место. А с чего вы вдруг собрались замуж за полицейского?
Она медленно повернула голову. Ее блестящие глаза совсем подернулись дымкой.