Верхом на арцахском скакуне Каранни объехал все поле битвы. Его сопровождали, тоже на конях, Каш Бихуни, властитель Ангеха Баз Артит и Таги-Усак. Они увидели тяжелораненого Урси Айрука. Тот попытался подняться, но не смог и, совсем обессиленный, с трудом проговорил:
— Мы победим, божественный. Слава…
Царевич с сожалением подумал о юноше и вопросительно глянул на жреца-врачевателя. Тот покачал головой, давая понять, что состояние раненого безнадежно.
— Ты будешь жить! Обязательно…
И с этим он поспешно удалился. Тяжело видеть смерть ближних.
Лошадь царевича не раз перескакивала через раненых, через убитых. Какой-то хетт, неожиданно приподнявшись прямо перед самыми копытами, схватился за узду и прохрипел:
— Будь прокляты ваши кони, армяне. Они нас сгубили!..
Пленных было видимо-невидимо. Армяне сгоняли их к своему лагерю.
Каранни промчался мимо них. На Мурсилисовых жен даже не взглянул. На миг попридержал скакуна возле корчащегося в муках хеттского военачальника.
— Э-эй, богами проклятый, помираешь?..
— Мог бы еще и пожить по милосердию божьему и… — видно, хотел сказать «и твоему», но не договорил.
Каранни усмехнулся.
— Что ж, живи, благословляя меня!..
И он приказал своим лекарям лечить этого хетта…
Вернувшись к себе в шатер, царевич велел подать вина и попросил подбежавшую к нему Нуар расстегнуть его плащ: было тяжело дышать, не хватало воздуха.
Каранни воздел руки к образу Мажан-Арамазда и взмолился:
— О моя Мари-Луйс!..
— Нет, Каранни! Ни в коем случае!..
Он, вздрогнув, онемел. Мари-Луйс стояла рядом.
— Что ты говоришь, богиня моя? Как так?..
— Да, да, — голос ее прозвучал еще тверже. — Я, которая всегда принадлежала лишь тебе, осквернена и отныне не могу быть твоею женой. Только сподвижницей, если желаешь, и царицею. Не смею, повинная пред тобою, вновь слить свое дыхание с твоим. Кончим этот разговор, Каранни.
Царевич поник в отчаянии. Перед ним словно пропасть разверзлась. Он сел, а Мари-Луйс осталась стоять, бледная, с глазами, полными слез. Думы ее были не здесь и отнюдь не о земном.
Каранни даже испугался: перед ним была богиня, а не женщина.
Он так ждал встречи с ней! Был уверен, что она явится к нему с распростертыми объятиями, покорная и вожделеющая. И что же? Даже прикоснуться к себе не разрешает!..
— Но ты же была пленницей, жена моя?.. Над тобою вершилось насилие?.. Пленник свят. Обидеть его — это значит обидеть богов! Не терзай свою душу! Приди в мои объятья!..
— Никогда! — решительно настаивала Мари-Луйс. — Слышишь, никогда!..
— Если ты даже и грешна, я все тебе прощаю! Будь со мной!