— По праву царицы страны.
— Даже цари — рабы и жертва бога Шанта.
— Может, и так, — согласно кивнул Арванд Бихуни. — У нас в стране царицы уравнены в правах с царями. Да будет неиссякаема их приверженность, их любовь к богам!
Помолчали. Подсыпали еще ладана в курильницу, покропили огонь священной водой, отчего он стал сильнее потрескивать.
Арванду Бихуни наскучило молчание, и он поднялся, собравшись уходить. Но тут Кама Вараш спросил:
— Однако ты так ничего и не сказал, брат мой Арванд Бихуни?
— Девушка, которая предназначалась к жертвоприношению, чувствует себя здоровой и бодрой. Царица ласкова с ней, как с дочерью.
— У нас есть еще одна девушка для жертвоприношения.
Жрецы, конечно, могли и тайно приносить в жертву человека в своих храмах, сколько им заблагорассудится. Но боги таких жертв не принимали. Жертвоприношение человека должно совершаться публично, на глазах у прихожан и паломников, на больших площадях. Арванд Бихуни это знал и потому, приостановившись, твердо проговорил, глядя в лицо хеттскому жрецу:
— Досточтимый Кама Вараш, я же сказал, что царица запрещает приносить в жертву человека! — Он поднял свой жезл и уже грозно добавил: — К тому же не забывайте, что Нерик принадлежит армянам!
Кама Вараш вытер концом пояса пот со лба. Арванд Бихуни с достоинством удалился. В каменной чаше потрескивал священный огонь. На душе у Арванда Бихуни был страх, и навевал его голый череп чужого жреца.
Однако страх недолго держал Арванда Бихуни в своих оковах. Он с едва сдерживаемой усмешкой подумал: «Смотри, лысый, как бы твои интриги не взвили над вашими владениями красного петуха».
Закат уже был на исходе. Улицы Нерика постепенно окутывала тьма. Позакрывались лавки.
Арванд Бихуни свернул в сторону храма Шанта, решил посетить прорицателя Чермака. Вошел он с заднего хода, глубокого, как колодец. На башенном зубце, покачиваясь, издавало нечто похожее на кваканье идолище в образе бога Шанта. В руку ему было вложено кнутовище, которое временами с треском посвистывало, порождая малоприятное ощущение.
Храмовый служитель посветил Арванду Бихуни факелом. Тень служки, пробежав по стене, опередила позднего пришельца.
— Погаси!
Факел угас. Раб, чуть поотстав, вскоре совсем исчез. Арванд Бихуни нащупал в стене гладкий камень, нажал на него, и тот подался вперед. Арванд Бихуни ступил в узкий, как лаз, проход. В лицо ему пахнуло сыростью. Держась за стены, он стал спускаться вниз по ступеням.
В круглой пещерной келье на разостланной бычьей шкуре, заложив ногу за ногу, восседал облаченный в жреческий хитон прорицатель Чермак. Он был совсем еще молод. Под лучом светильника синие глаза искрились блеском. На груди у него висели нанизанные на нить костяшки. Длинный ноготь мизинца правой руки торжественно покоился на белом хитоне. Увидав пришельца, прорицатель Чермак навострился, как змея, учуявшая добычу.