Вечером, уходя на покой, Мари-Луйс, явно медля, огляделась вокруг, ища Таги-Усака. Но его нигде не было. Не было и дочери медника Нуар…
* * *
В доме медника Миная в этот вечер сверкало море огней. Светильники было чудо как хороши и все разные: то в виде львиной лапы, то головы дракона. Дымок от них тянулся к ердику[15].
Нуар варила рыбу в глиняном горшке и пекла лепешки на раскаленных от огня камнях. Одну из них, пышущую жаром, она протянула Таги-Усаку:
— О такой вкусноте ты небось и не мечтал никогда! Ешь, наслаждайся.
Таги-Усак с удовольствием съел лепешку и спросил:
— Кто тебя научил печь такую прелесть?
— Бабушка моя. А ее никто не учил. Все это от праматери нашей, богини Эпит-Анаит. От великой и светоносной Эпит-Анаит, у которой в ногах лежат львы, чтобы в клочья разрывать таких гордецов, как ты! — Нуар горько улыбнулась.
Таги-Усак сделал вид, что не слышал ее последних слов.
Гости заполонили весь дом. Рассевшись на карпетах[16], они вели неспешные беседы. Это были люди мастеровые, медники, гончары, плотники, каменотесы. Нуар оделила всех лепешками, подала тушеных бобов и пива. Затем, постучав в медный круг на стене, чтоб изгнать злых духов, поставила перед гостями и рыбу. Все принялись за еду.
Хозяин дома говорил более других. Голос его звучал негромко, но уверенно. Остальные в основном согласно покачивали головой.
— В Тондраке обнаружены новые залежи меди, — сообщил Минай. — Наш царевич Каранни, наверно, затем и поехал туда. Поклонение — это только предлог. От хеттов необходимо скрывать, где у нас в стране залегает медь.
— Каранни в наказание уничтожил в Мецаморе всех жрецов и городского старосту, — сказал Таги-Усак.
— За что? — удивился Минай.
— Они прятали у себя хеттских жрецов, которые имели намерение выкрасть секрет производства бронзы, известный только горновым Мецамора.
— О, так это же предательство! — вознегодовал Минай. — И что дальше было?
— А дальше то и было. Каранни покончил со всеми и пресек воровские происки хеттов.
— Благодарение богам! — воздев руки к небу, проговорил медник Минай. — И нашему предку, царю Уганне, тому, что жил еще в седьмом колене до нас! Храброму и отважному. Одно свое славное копье он всадил в землю долины на берегу большой реки, ставшей северной границей лона армян, нашей Армении, а другое копье всадил у берега Урумского моря, на востоке. Третьим он обозначил границу между народом ашшурским[17] и нашей страною с юга. И четвертым определил нашу западную границу, с царством Хеттским, обиталищем сурового и коварного народа. Копья эти вросли в землю, разветвились и зазеленели волею богов, и сейчас это деревья с необъятными стволами, под сенью которых живет и гнездится народ, хранимый девяноста девятью легендарными витязями.