Впрочем, приземлился ночной путешественник довольно ловко и почти бесшумно. Затем шагнул ближе, вглядываясь под навес.
Зак прижался щекой к одеялу, закрыл глаза и ровно засопел. Острые иглы обрадованно вонзились в щеку. Стиснув зубы, чтобы не застонать, маг продолжал изображать из себя спящего.
Незнакомец успокоенно отвернулся и тихо чмокнул губами. Зак, пользуясь моментом, отменил заклинание и почти блаженно ощутил под щекой засаленный сатин чужого одеяла.
Кто-то легкий ловко спрыгнул с крыши прямо в руки лазутчика. Несколько мгновений они стояли неподвижно, потом осторожно двинулись вдоль навеса и вскоре, найдя свободное местечко, нырнули на настил.
Зак улегся поудобнее и, шепнув заклинание, поднес руку к щеке, чувствуя, как послушно начинает исчезать саднящая боль. Другой рукой он крепко держал выданный Гистоном амулет, мгновенно нагревшийся, едва спрыгнул с крыши второй лазутчик.
Торжествующая ухмылка, гуляющая в этот миг на губах мага, свидетельствовала о его чрезвычайном довольстве собой. Снова все вышло так, как задумал. Птичка сама влетела в клетку, и он не видел серьезных препятствий, чтобы эту клетку захлопнуть.
Вот только жаль, что напрасно Каруна торговалась с Хабером, нельзя отдавать эту акробатку престарелому Зейдису. Она опять обведет его охрану вокруг пальца. Не справиться распустившимся без твердой руки южанам с ловкой интриганкой, способной за пару подзвонков свести мужика с ума.
– Танио! Пора вставать. Тан! Эй, Тан, если ты не встанешь, я уеду один, и тогда Рика еще не скоро тебя увидит!
Имя жены подействовало на принца как заклинание. Приподнявшись на локтях, он потряс головой, сбрасывая остатки сладкого утреннего сна, и открыл глаз.
– А, Зак… Так рано вставать… А… а… а… – зевая, бормотал он.
– Уже не рано! Караван выходит через четверть звона. Я не будил тебя до последнего. Быстро иди умойся вон там, у коновязи, потом перекусим и в путь.
– А эта… – вспомнил было Танио про танцовщицу.
– Шшш! – оглянувшись, нервно шикнул маг. – Все потом.
Умывание и горячий взвар приободрили принца. И немного примирили с необходимостью куда-то ехать на лошади в такую рань. Поеживаясь от утренней прохлады, Тан вяло пихал в сумку остатки еды и удивлялся свежести и бодрости спутника. Будто не он караулил всю ночь спавшего принца.
– Эй, Зак! А тебе что, совсем спать неохота? – не выдержал Танио, глядя, как маг одним махом взлетает на лошадь.
«Я сироп бурлейника лизал», – стукнула в голову чужая мысль.
– О! Это же… Много? – охнул Танио, прикидывая, когда маг свалится в тяжелом болезненном сне.