Смотря на папу, я неожиданно поймала себя на том, что на глаза наворачиваются слезы. Он ведь никогда об этом не рассказывал. Тема мамы для нас всегда была запретной, потому что вспоминать о ней было больно обоим. Особенно ему. Я-то не очень хорошо ее помнила – когда мама погибла, мне было всего три. В памяти осталось лишь ощущение нежности и уюта, которое я испытывала, находясь в ее объятиях.
– Возможно, я действительно ошибся, – выдохнул отец, прикрыв глаза и помассировав виски. – Если у нас с Аниэль все сложилось так хорошо, это не значит, что и у тебя…
Он не договорил, но смысл был понятен. Его слова поразили меня до самой глубины души. Папа никогда не признавал своих ошибок, никогда! В редких случаях мог просто смолчать. Но сказать, что ошибся?!
Я впервые видела его таким: по-настоящему уставшим, как будто сильно постаревшим человеком, имеющим свои слабости.
– Ты обращался за помощью к императору? – справившись с накатившими чувствами, вернулась я к главному вопросу. – Просил, чтобы тебя осмотрели придворные лекари?
– Нет, – последовал незамедлительный ответ. – До окончания игр никто не должен об этом знать, тем более император.
Заметив, что я намереваюсь возразить, он поднял руку в предупреждающем жесте и, вновь став привычным собой, категорично заявил:
– Все, Фелиция! Обсуждение окончено. Когда я передам место достойному магу, тогда и займусь здоровьем вплотную. Сейчас не до того.
Я промолчала, но взглядом выразила все, что думаю по этому поводу. Даже хотела пригрозить, что лично сообщу обо всем императору, и лишь в последний момент передумала. Отец слишком горд и упрям, чтобы выставлять свои слабости напоказ, и под страхом смерти в них не признается. Уязвлять его самолюбие ни к чему, но… но я все равно заставлю его показаться придворному лекарю!
План в голове созрел моментально.
Вовсе не обязательно обращаться именно к императору – достаточно содействия любого члена королевской семьи. В некоторых вопросах женщины более изобретательны, чем мужчины. И, думаю, та, что поставила на мою победу шесть миллионов льер, не откажет в помощи, а также поспособствует сохранению конфиденциальности. Нужно только убедить Чуку мне посодействовать.
Иначе нельзя! Я не собираюсь сидеть и ничего не делать, в то время как отец будет мучиться и глотать сомнительные обезболивающие местного производства!
Попрощавшись и попросив лишний раз не переутомляться, я уже почти вышла за дверь, когда меня нагнало негромкое:
– Это было отличное выступление, дочь.
Обернувшись, я увидела в его глазах то, чего увидеть вовсе не чаяла, – проблески отцовской гордости. За спиной как будто выросли крылья, заставившие позабыть обо всех обидах, недомолвках, да вообще обо всем!