— Да? — Альв поднял на меня взгляд. — Хм… — Он заглянул в книгу. — Тут его нет, — мягко возразил он.
— Потому что формула рассчитана на взрослого человека. Ульрик фон Борн вообще писал все, оперируя исключительно человеческими мерками. — И, глядя на удивленно вскинувшего брови альва, пояснила: — Он был жутким расистом. А на колонтитуле страницы над текстом его имя.
— Не знал… — потер висок Вир.
Его простое признание изумило уже меня. Уравнение, которое он выбрал, было совсем непростым. И, судя по всему, Вир неплохо разбирался в теме. Но при этом… Я бы вела запись иначе.
— Я же уже говорил, что на моей родине алхимия не в большом почете. Ее преподают слегка иначе, — улыбнулся он, но за пояснение поблагодарил и коэффициент записал.
А вот встреча с куратором вышла странной. Брендона То Морриса я знала по курсу лекций, которые он читал нам на втором году обучения. Магистр напоминал мне лед: абсолютно белые волосы, всегда кипенно-белый, без единой складочки лабораторный халат, прямая спина, подтянутая фигура, острый взгляд и холод, который сквозил во всем. В интонации, в скупых выверенных жестах, в отношении к адептам. Педант до мозга костей, от принципиальности которого порою выли не только адепты, но даже ректор.
Единственное, что выбивалось из образа идеальной ледышки, — это цвет глаз. Они были красными. Абсолютно. Именно таким, багровым, полным презрения взглядом нас и смерил То Моррис, когда мы вошли к нему в кабинет.
— Значит, мои дипломники, — с расстановкой произнес он.
Вот только почему мне отчетливо послышалось продолжение его фразы: «Жаль, весьма жаль, что получше ничего не нашлось»?
— Да, — убийственно спокойно произнес Вир.
Такой интонации от него я еще не слышала. На миг даже подумалось, что неизвестно, кто из этих двоих еще большая ледышка и эйр «сама невозмутимость».
Куратор тоже оценил и посмотрел на альва уже куда пристальнее. М-да. Эти двое либо идеально сойдутся характерами, либо будет война до последнего реактива и разбитой мензурки.
— К следующей неделе подготовьте подробный план теоретической части диплома. Могу вам показать образцы и выдать несколько пособий для ознакомления по теме измененной крови… Тогда и поговорим предметно. Что до практики, то ее обсудим, как только вы не будете плавать в вопросе. — При этом куратор пристально взглянул на меня.
У-у-у, наверняка вспомнил, как я ему сдавала зачет, старательно изображая фрагментарную амнезию и вообще провалы в памяти, хотя тот билет знала преотлично.
От куратора я вышла слегка уставшей. Звонок оповестил, что альву пора спешить на лекцию. А я пошла домой. В кои-то веки не торопясь, не думая напряженно о чем-то, а просто наслаждаясь ясным прохладным осенним вечером. Уже поворачивая к дому, я услышала крик мальчишки, что на перекрестке продавал новостные листки: