—Да?
— Наша первая встреча произошла при несколько неудачных обстоятельствах. Да и то, что я оказалась в "Кельях", вряд ли вызвало у тебя прилив дружеских чувств. Но, несмотря на свое происхождение, я умею себя вести. Словом, предлагаю заключить перемирие, пока все не успокоится.
Я запустила пальцы в спутанные космы.
— Шанталь, я вовсе не испытываю к тебе никакой враждебности. Поверь, я не ревную к тебе Гарри по одной простой причине: отныне этот человек для меня совершенно ничего не значит. Пригласи меня на свадьбу, и я с радостью буду бить в цыганский бубен и веселиться.
Голос мой был обиженным и злым, и в нем отчетливо сквозила та самая ревность, от которой я открещивалась.
— Я тебе не верю, Тесса. Гарри думает, что ты…
— Меня совершенно не интересует, что думает Гарри!
— …Гарри находит твое буйное воображение на редкость привлекательной чертой, я же думаю, что твоя тяга к лицедейству и обману — лишь свидетельство юности. Во мне ты видишь только ветреную особу, но ты глубоко заблуждаешься, Тесса. Если бы Гарри ничего для меня не значил, я не стала бы слушать, как он тебя превозносит и страдает оттого, что ты швырнула ему кольцо. Ты вернулась в его жизнь, и с этим ничего не поделаешь.
— Разве ты не видишь, что нам обеим лучше без него!
— Верно. Тебе, потому что ты его не любишь, а мне — потому что люблю.
— Мне пора в гостиную. А поскольку я не до конца испорченный ребенок, то согласна на перемирие. И даже, если хочешь, на вечный мир до гроба.
— Нет, — хрипло ответила Шанталь. — Не будем клясться в вечной любви. Давай оставим это до тех времен, когда убийство раскроют и выяснится, виновен кто–нибудь из нас или нет.
Я быстро обернулась, но цыганка уже исчезла.
Народу в гостиной толклось, как на площади в базарный день. Правда, людей в форме не наблюдалось. Помимо сквайра, была там и его родительница. Миссис Гранди кружила по комнате, прижимая к животу вазу с нарциссами.
— Честное слово, мамуля, не станут они тащить сюда тело, — оживленно говорил Годфри.
В сторонке кто–то оглушительно чихнул. Раз, другой, третий… Мне стало понятно, почему миссис Гранди не расстается с цветами. Аллергический мистер Дизли тоже был здесь, а мать Годфри пыталась найти место для цветов, где они не представляли бы угрозу для жизни. Лицо Примулы походило на скомканную бумажную салфетку, а цвет почти в точности совпадал с цветом ее сизовато–серого платья. Она отобрала у миссис Гранди вазу, сунула ее в шкаф и принялась ожесточенно взбивать подушки. Гиацинта суетилась, переставляя безделушки на каминной полке. Мистер Дизли внес свою лепту в уборку, любезно запихнув под диван пару журналов.