Тут к нам присоединилась Гиацинта и налила себе чаю. Мистер Дизли отошел к французскому окну, у которого нес вахту сияющий Годфри. Я с неприязнью покосилась на сквайра. Он думает, что полиция появится именно с этой стороны? Где же она? Почему так долго…
Выходит, Энгус разговаривал с мистером Дизли по поводу портрета? Его интерес был, скорее всего, искренним: Энгус обожал маленькие антикварные магазинчики и мог пропадать в них целыми днями. Я взглянула на часы, висевшие у меня на груди, и только сейчас заметила, как осунулась Примула. Вокруг глаз залегли глубокие морщины. Я ласково коснулась ее плеча.
— Как вы себя чувствуете? Примула похлопала меня по руке.
— Превосходно, дорогая. Мы не должны сдаваться, не так ли? А вот Гиацинте приходится нелегко. Некоторая разница в возрасте иногда дает о себе знать. Она выглядит очень измученной.
Совсем напротив. Гиацинта выглядела удивительно бодрой, я бы даже сказала воодушевленной.
Наше ожидание наконец завершилось. Балконная дверь распахнулась, все встрепенулись, но это была еще не полиция. В гостиную вошли Гарри и Мод Крампет. Моя чашка жалобно звякнула о блюдце, я вскочила и споткнулась о ноги мистера Дизли, снова пристроившегося рядом.
Не смей пялиться на Гарри, Тесса!
Но Гарри–то на меня пялился… Как, должно быть, позабавились Гиацинта с Примулой, участвуя в представлении "визит доктора Ступни". Я уловила слово "тетушка". Оно гораздо приятнее и менее викторианское, чем холодное "кузина". Может, Гарри и не поверил, когда я сказала, что сестры проиграли все свое состояние, но теперь ему придется взглянуть правде в глаза.
Боже, да он направляется прямо ко мне! Примула залепетала что–то невразумительное, а я рванулась к двери. В несколько кенгуриных прыжков преодолела холл и уже ухватилась за перила, как чья–то рука безжалостно дернула меня назад.
— Не так быстро, Тесс, нам надо поговорить.
— С какой стати?! В этот тревожный час место доктора Ступни подле любящих родственниц. А меня забудь, между нами все кончено!
— Очень на это надеюсь.
Я замахнулась, собираясь влепить Гарри хорошую затрещину, но он оказался проворнее. Теперь обе мои руки оказались у него в плену.
— Я имел в виду наши роли заговорщиков. Мне очень жаль, что ты узнала обо всем именно так. Тесса, я понимаю, ненавистью ко мне ты пытаешься заглушить боль утраты, но…
— Не впутывай Энгуса! После моего отца он был самым открытым, самым честным, самым добрым человеком, которого я когда–либо знала. А ты презренный лжец! Хихикал себе в рукав, пока я корчила из себя круглую дуру…