— Это точно!
Неужели никто не спросит меня, что я делала в тайнике? Я должна была радоваться этой оплошности, но почему–то не радовалась. Я чувствовала себя виноватой. Мне следовало сказать, что я намеренно оставила дверь открытой, но язык не слушался.
— Что касается туфель Страша, думаю, он сам все объяснит, когда до него дойдет очередь. — Гиацинта говорила таким тоном, словно вела заседание правления общества садоводов–любителей. — О чем ты еще упомянула, Тесса? Ах да… об отсутствии часов у мистера Гранта. У кого какие соображения?
Что–то промелькнуло в глазах Страша — страх, любопытство? — и тут же исчезло. Лица остальных не выражали ровным счетом ничего. Я уже собиралась рассказать о страсти Энгуса к карманным часам, когда Гиацинта повернулась к Гарри.
— Ну, раз я взяла на себя роль председателя, то предоставляю слово тебе.
Гарри подался вперед и уткнулся подбородком в ладони.
— Я все думаю о мотиве. Если мы откажемся от версии, будто Шанталь совсем обезумела и мстит дому, который некогда дурно обошелся с ее народом. — Он ласково улыбнулся цыганке. Шанталь вдруг дернулась, и моя боль сменилась удивлением. Что это с ней? — Или версию о том, что Грант угрожал Страшу, явившись из его темного прошлого. Наверное, Страш когда–то ограбил галерею. Впрочем, такой мотив мог быть и у Клайда Дизли, и у Годфри Гранди. Один торгует древностями, а другой…
— Мы знаем. Чейнвинд–холл больше похож на музей, чем галерея "Наследие", но если ты идешь по этому пути, то должен в число возможных убийц включить и меня. Я ведь работала в галерее, и Энгус, к примеру, мог обвинить меня в краже какого–нибудь бесценного шедевра!
Выпалив это, я демонстративно вздернула подбородок.
— Если отказаться от всех этих не слишком правдоподобных версий, — невозмутимо продолжал Гарри, — нам остается обратиться к очевидному мотиву — желанию мистера Гранта положить конец карточным вечерам. Но я не вижу, как оно может быть связано с убийством.
Страш хранил такую неподвижность, что его можно было принять за мертвеца. Остальные придвинулись ближе к теплому сиянию свечей, словно за окном стоял трескучий мороз.
Глаза Гарри превратились в щелочки.
— Если бы Энгуса Гранта решили убить из–за карт, то вряд ли преступник стал делать это неподалеку от дома, где устраивались карточные вечера. А теперь полиции ничего не остается, как проверить, что происходит в Чейнвинд–холле. Неизбежно поползут слухи, и, — Гарри посмотрел на Гиацинту, потом на Примулу, — дорогие мои родственницы, дни ваших азартных развлечений так или иначе сочтены. Напрашивается вывод, что карты тут ни при чем.