Чучела.
И ладно бы медведя. Медведей многие ставют с подносами, чтоб, значится, гости визитные карточки оставляли да и просто красоты ради. Но медведь — это одно, а навий волк, застывший в уголке, почти слившийся шкурой с обоями, — совсем даже другое. В самый первый раз Антипка этого волка сперва и не заметил. А после глаза стеклянные блеснули и… будь он послабей, и опозорился б перед хозяином.
…за волком притаился махонький выжляк.
…и пара птиц неизвестное породы присели на каминную полку. Были они отвратны, голошеи, клювасты, а еще гляделись удивительно живыми. Но лучше уж птицы, чем склянки. Эти стояли и на полке, и на ломберном столике, и на подоконнике, и попросту на полу. Маленькие и большие, одна и вовсе ведра на два, в этаких знающие люди самогонку выхаживаться ставят. Но хозяин самогоном не баловался. В склянках его, как одна прозрачных, заполненных мутноватою жидкостью, плавали уродцы. Был тут и волохатый младенчик, и другой, с волчьею головой, и еще один, с головою раздутой, что пузырь. Двухголовые и двухтелые. Семипалые.
Хвостатые…
Страх.
Антипка поспешно отвернулся к окну, которое было единственным светлым пятном в этоем жутком месте.
— Ну? — хозяин помахал рукой, но не сдержался, чихнул. — Кажется, я просил вас поумерить вашу страсть к душистым водам. От вас, знаете ли, воняет.
Антипка даже обиделся.
От него, Антипки, стало быть воняет, а от дому этого, что, благословенные ароматы исходют? Да он после кажного визиту моется, силясь избавиться от этого смраду, который к одеже намертво пристает.
— Бабам нравится, — буркнул он с обидою.
Вода энтая, за между прочим, сребень стоит за флакону. С Познаньску возят. Самый модный в нынешнем сезоне аромат, именуемый «Черная страсть». Хотя, говоря по правде, Антипке эта самая страсть крепко сеновалом отдавала, ну так у дам-с, как водится, свой особый нюх.
— Бабам, — хмыкнул хозяин, устраиваясь в низком креслице с резными лапами. — Вотана ради… что они в тебе находят?
Антипка подбоченился.
А что, многим любопытственно было… в этом-то деле тонком, бабского соблазнения, даже не рожа смазливая надобна. Смазливых много, а Антипка один, хотя, конечно, себя блюдет. Но нет, баба, она и кривого примет, и косого, и лопоухого, но тут уж иначе надобно, чтоб сперва жалость вызвать. А оне пожалеть гораздые, дай только поводу милосердною побыть.
И случалось Антипке, жалости этой подыгрывая, такие дела проворачивать…
…с тех дел с Познаньску и ушел.
Думал, заживет по-новому. Вдовицу какую сыщет, чтоб при деньгах да заднице, даже и богатства особого не надобно, у Антипки и свое имелось, в банке упрятанное. Он, чай, не дурак, что иные. Бережет. Считает. Медень к медню, сребень к сребню, а то ж годы молодые скоренько проходят, особливо, если их излишествами всякими подгонять. И вот был ты первым полюбовником, а стал последним котом, у которого всего имущества — пара шалав норова вздорного…