— А может, мы как-нибудь договоримся? — томно предложила Татьяна, накручивая прядь волос на палец.
— Как же мы с вами договоримся, Татьяна? — с любопытством поинтересовался Егор.
— Ох, ну Егор Васильевич, все что угодно просите, — артистка разошлась не на шутку, даже бухнулась на колени перед Егором.
— Все? — Егор смотрел на Татьяну и не знал, то ли ему смеяться, то ли нахлобучить ее прямо сейчас. Ее и так было сложно не хотеть, а сейчас — на коленях, перед ним, опустив руки ему на бедра, глядя на него с такой жаждой, скользя языком по мягким губам, — она была будто воинственным вызовом его самоконтролю.
— Ты можешь просить все, — это было сказано хрипло, совсем иным тоном, — а можешь ничего не просить. Я сама все сделаю.
Егор провел пальцами по ее волосам, спустившись по скуле к губам, очертил их большим пальцем. Девушка чуть жмурилась, но глаз не прикрывала. Помнила свои уроки.
— Делай, — улыбнулся Егор.
Той еще штучкой в результате оказалась сама Татьяна. Ей-богу, кто бы сказал Егору, что гордость всея третьего приборостроительного курса делает такой крышесносный минет — Егор мог дать и по морде, просто потому, что не надо стебаться над святым и отличницами в том числе.
Нет. Сейчас ему оставалось только поверить, потому что у него было самое лучшее из всех доказательств. Практическое. От этих губ и языка на члене мозг ловил критический перегрев, осознавая не весь мир, но лишь некоторые его детали будто в кратких вспышках молнии. Быстрый, влажный язык. Осторожные, нежные губы. Собственные пальцы на ее затылке зарывались в мягкие волосы. Хотелось толкнуться глубже в этот сладкий рот, но… Но нет, Егор решил обойтись без испытаний глотательного рефлекса. В конце концов, за шлюху он Татьяну не держал. Да — раскованная, да — безрассудная, но не шлюха.
— Иди-ка сюда, — когда мир Егора раскалился добела — Татьяна не успела даже пискнуть, как оказалась вздернута на ноги. Нагнуть ее или посадить на стол? Если нагнуть, то бандажа он не увидит. Может, хрен с ним? Впрочем, нет!
Ох, была бы его воля — дернул бы эту блузочку наотмашь в разные стороны, рассыпая пуговицы по полу, но пускать Татьяну полуголой на улицу в его планы не входило. Ее тело может видеть только он. Пока она с ним. К слову, эта поправка ревнивому чудовищу Егора не очень понравилась, потому что, чисто гипотетически, он сразу же представил рядом с этой девушкой какого-то сопляка и чуть не захлебнулся злостью. Нет. Она — его. Только его. Блузку удалось сдернуть через голову, расстегнутую лишь до половины.