Острая боль, казалось, вывела Франца из дремоты. Он пробормотал слова благодарности и, церемонно поклонившись Грете, вышел.
Когда он прощался, что-то в его глазах напомнило Грете того Франца, потерянного навсегда. Когда входная дверь захлопнулась, она повернулась к мужу.
- Я знаю, у тебя всегда есть аспирин. Зачем ты дал ему морфий?
Он стоял к ней спиной, смотря на прыгающие языки пламени. Внезапно он резко обернулся, и выражение его лица заставило ее сжаться от ужаса. Его лицо было смертельно бледным, а бесцветные губы были оттянуты от зубов в волчьей ухмылке.
- Морфий, несчастная! - прошипел он. - Ты думаешь, это был морфий? Ты думала, что можешь обманывать меня, величайшего из ученых, который годами ищет лекарство от неизлечимой болезни? У меня в лаборатории есть разнообразные сыворотки, моя коллекция уникальна. Я величайший ученый, и этот пьяный олух ухаживает за моей женой. И тебе понравилось, правда? Ты ему не сопротивлялась: я видел тебя в его объятиях.
Его глаза бешено сверкали, а голос срывался на крик.
- Да, я старый, поэтому ты предпочла его; его руки сильнее, а кожа смуглее моей, но погоди - ты увидишь, что станет с этими сильными руками и загорелой кожей.
Он остановился, переводя дыхание. Она попыталась заговорить, но он жестоким ударом свалил ее на пол и, тяжело дыша, продолжал;
- Два дня назад в беднейшем квартале Вены умерло одно существо. Оно давно перестало быть человеком. Никто не знал, как ему удавалось ускользать от властей такое долгое время. Должно быть, годы назад, оно вползло в тот подвал, чтобы умереть. Но в подвале были крысы, и оно питалось ими. Одна рука, ног не было. Остатки тела светились в темноте желтым цветом. Нашедшие его в ужасе убежали. Я один отважился смотреть не него. Оно лежало на куче костей тысяч крыс...
У него не было лица, только человеческий глаз смотрел из впадины, где было когда-то лицо. Не было губ. Оно лишь мяукающим звуком просило еды, которую никто не отважился ему дать...
Лицо профессора блестело от пота. Он остановился, переводя дыхание. Когда он вновь заговорил, голос его был спокойнее:
- Это был первый за тридцать лет случай проказы в Вене. Франц Арко будет вторым прокаженным.